Владимир Гриньков - Санитар

– Проходи.

Подбельский сидел в кресле, развалился небрежно и даже галстук так распустил, что уж лучше бы вовсе его снял. Паша этого человека впервые видел таким расслабленным, но это лишь мгновение продолжалось. Подбельский глаза на Пашу поднял и сказал негромко, но властно:

– Сядь! – и на кресло показал.

Он теперь прежним Подбельским был, и никакой распущенный галстук не мог в заблуждение ввести.

– Как жизнь? – спросил Подбельский.

Паша растерялся от неожиданности и счел за лучшее промолчать, но сидящий напротив человек смотрел на него так требовательно, что само собой разумелось – Паша должен ответить.

– Ничего, – сказал осторожно. – В порядке все.

– Здесь теперь будешь дежурить. У входа в номер видел человека?

– Да.

– Сменишь его. Вторые сутки не спит парень.

Вот почему у него глаза такие красные. Людей в охране не хватает, и они по две смены дежурят.

– Мне оружия не выдали.

Подбельский глаза поднял и так на Пашу взглянул, что тот понял – не то сказал.

– Ты и без оружия парень что надо, – усмехнулся Подбельский угрюмо.

Показал рукой – иди.

Паша вышел из номера и нос к носу столкнулся с Виталием Викторовичем. Тот его и поджидал, похоже, потому что сказал сразу же:

– Твое место здесь, – и на кресло показал рукой.

Кресло уже пустое было. Охранник с красными глазами получил-таки возможность забыть о бдительности на время.

– Чужого никого сюда не пустят.

Начальник охраны сейчас о том говорил, что вокруг еще есть охрана и Паша не один здесь.

– Но ты не зевай и ни одного человека не пропускай к Подбельскому без его или моего разрешения.

Паша кивнул молча.

– Не дремать, не курить, не отлучаться.

Виталий Викторович показал на кнопку в стене:

– Нажмешь, если я понадоблюсь.

Сухо разговаривал. Недобро как-то.

– Я только спросить хотел, – произнес Паша.

Глаз не опускал. А чего ему бояться этого человека?

– Вы всегда так разговариваете со мной…

– Как? – быстро спросил начальник охраны, сухости в голосе не убавив нисколько.

– Будто мной недовольны.

– Не я тебя брал на работу, Барсуков.

– И что же с того?

– Ничего. Мне тебя в охрану дали – я с тобой работаю.

– А сами меня не взяли бы, да? – осенило Пашу.

– Это не имеет значения.

А по глазам было видно – не взял бы.

– Еще будут вопросы?

– Нет, – сказал Паша.

Виталий Викторович развернулся и через несколько мгновений исчез, некоторое время только слышны были удаляющиеся шаги. Паша подошел к двери неслышно, остановился. Он знал – за дверью находится Подбельский. Совсем рядом. Сердце сжалось. Это всегда случалось, когда Паша волновался.

Никто не появлялся на этаже, на котором Паша дежурил. Унылую, обволакивающую тишину Паша вдруг ощутил почти физически и даже вздрогнул, так ему муторно стало. Повел взглядом вдоль длинного коридора. На улице вечерело, и под своды здания подкрадывался сумрак. Краски поблекли, и все вокруг приобрело сероватый оттенок.

Паша у кресла встал и прошелся бесшумно по мягкой дорожке. У двери, за которой Подбельский должен был находиться, остановился, вслушиваясь, но не донеслось ни звука. Он задумчиво разглядывал кнопку в стене – нажми, и появится Виталий Викторович, разрушит своим появлением воздвигнутую каким-то злым магом ватную стену тишины. Паша до кнопки дотронулся легонько пальцем, но нажимать не стал, погладил осторожно, будто это было живое существо. И едва руку от кнопки убрал – услышал шаги на лестнице. Кто-то поднимался на второй этаж – неспешно и грузно. Паша у двери в номер Подбельского встал вполоборота и замер, не опуская глаз с входа на лестницу.

Появился Виталий Викторович, но не один, за ним следом шел высокий немолодой мужчина, одет он был модно, но неряшливо как-то, узел галстука опустился вниз и был в сторону сдвинут, и едва Паша успел подумать, что никак эти краснопиджачные не научатся толком одежду носить, как вдруг распахнулась дверь и Подбельский вывалился оттуда с блаженно-радостным выражением лица, обхватил незнакомца руками и забормотал добродушно:

– Юра! С приездом!

От новоприбывшего на Пашу пахнуло дорогим одеколоном и хорошим коньяком. Насчет коньяка Паша не ошибся, потому что Юра забасил что-то в ответ, и стало видно, что он сильно нетрезв. Виталий Викторович стоял с каменным выражением лица.

– Юра, заходи, – сказал Подбельский и в глубь номера показал рукой. – Я здесь теперь обретаюсь.