Владимир Гриньков - Санитар

Подумал вдруг – какая чепуха в голову лезет. И еще подумал, что спокоен на удивление.

В холле на первом этаже он рассчитывал кого-нибудь увидеть – дежурного, или как это у них называется, но не было никого. Горел тусклый свет – и никого.

Прошелся полутемным коридором, вглядываясь в таблички на дверях. Манипуляционная. Еще одна манипуляционная. Дежурный врач. Из-за двери свет. Перевязочная. Нет, это не здесь.

Поднялся на второй этаж. На лестнице ему встретилась медсестра. Взглянула на него быстро, опустила глаза. Паша хотел у нее спросить, где тут хирургическое отделение, но не решился. Когда его искать начнут, эта девушка не должна вспомнить, что кто-то у нее про хирургическое отделение спрашивал.

Отделение нашел на третьем этаже. Длинный ряд дверей. Сразу у входа в отделение – дверь с табличкой "Дежурная медсестра". Мимо нее Паша прошел осторожно. Было пустынно, лишь мелькнул где-то в конце коридора силуэт человека и исчез, будто и не было его. Возле двадцать первой палаты Паша остановился на мгновение, оглянулся – не было никого вокруг – и стремительно вошел в палату, сжимая в кармане нож.

Лампа под потолком светила неярко. Четыре человека, лежавшие на кроватях, повернули одновременно головы и теперь рассматривали молча Пашу. Старик. Два мальчишки. И мужчина лет пятидесяти. Ектенбаева не было среди них. Ловушка?

– Ектенбаев где?! – спросил Паша отрывисто.

У него совсем не было времени.

– Не Ектенбаев, – сказал один из мальчишек. – Ердынбаев. Это я.

Смотрел серьезно. А Паше казалось – издевается.

– Какой же ты Ердынбаев? У тебя рожа русская.

– У меня мама русская, – сказал мальчишка. Про папу промолчал.

– А Ектенбаев здесь был? – спросил Паша на всякий случай.

Но понимал уже, что проиграл.

– С глазами такими узкими, скуластый. На казаха похож. Фамилия – Ектенбаев.

– Нет, – сказал старик. – Не было здесь такого.

Паша вышел в коридор. Медсестра, проходившая мимо, остановилась, спросила:

– Вы что здесь делаете? Время неприемное уже.

– Ухожу, – сказал Паша. – Извините, девушка.

Уже на улице подумал, что оно и к лучшему, быть может, что Ектенбаева он не нашел. Пришлось бы тогда всю палату вырезать, чтоб свидетелей не оставлять. Поморщился, представив себе эту картину. Темнота обступала его со всех сторон. Задумался – смог ли бы убить всех. Получалось, что смог бы.

Домой Паша ехать боялся. Ему было нехорошо, тревожно. Пересаживался из троллейбуса в троллейбус, кружил по улицам. В какой-то миг голову поднял и обнаружил, что стоит перед «неотложкой». К ней его и влекло все время, оказывается. Потоптался в нерешительности, пошел по аллее несмело. У ярко освещенного входа в больничный корпус он остановился, постоял, вглядываясь в открывшуюся ему за стеклом картину: больничный холл, цветы в углу, за стойкой – вахтерша. Обернулся на шум: за углом скрылась машина «Скорой помощи». Такая же, наверное, привезла сюда и Ектенбаева. Паша направился за угол.

Неширокий пандус, "Скорая" на него уже заехала. Выносят из машины человека, кладут на каталку, увозят в распахнутые двери корпуса. Над входом – светящееся табло: "Приемный покой". Да, это здесь.

Паша в двери не пошел, опустился на лавочку неподалеку от входа. Седовласый мужчина в белой рубахе и белых нелепых штанах – санитар, наверное, – покосился на него и отвернулся, потеряв мгновенно интерес. Еще две женщины были в белых халатах, сидели на соседней лавочке, и все трое они дымили сигаретами.

– Вы здесь работаете? – спросил Паша.

– Работаю, да, – ответил мужчина, не повернув головы.

– Я знакомого своего ищу, не могу найти. Его сюда должны были привезти.

– Сегодня?

– Нет, пару дней назад.

– Это в списках надо смотреть. В холле. Там, за углом.

Махнул рукой. Паша молчал. Не знал, что дальше должен говорить. Боялся мучивший его вопрос задать, здесь всех проинструктировали наверняка, и едва Паша о Ектенбаеве заикнется, этот, в белом халате, свистнет кому надо.

– А что с приятелем-то случилось? – спросил неожиданно санитар.

Он своим вопросом Пашу врасплох застал, Паша растерялся, потому что о Ектенбаеве хотелось все узнать, и боялся он этого ужасно.

Выдавил из себя через силу:

– Порезали его.

– Ножевые, что ли?

– А? – не понял Паша.

– Ножевые, говорю, ранения?

– Да. Ектенбаев его фамилия. Слышали, может?

Санитар вдруг обернулся резко, так резко, что Паша вздрогнул и приподнялся непроизвольно, но распрямиться не смог, так и стоял, будто в сомнении – уйти ему отсюда или остаться.