Эльмира Нетесова - Дикая стая

— Чудом дожили, но это на пределе. Поверишь, в зоне так не доставалось, как здесь! — согласился Гоша.

— Ты на зону лыжи навострил? — удивился Стас.

— Нет! Теперь уж нет!

— Ну, то-то! А то уж я подумал, что у кого-то из нас «крыша едет», — теплел Рогачев.

— Стас, у меня еще один вопрос, — покраснел Георгий.

Рогачев, приметив, разулыбался:

— Выкладывай! Какая заноза у тебя завелась?

— Понимаешь, семья у меня состоялась, — начал сбивчиво поселенец.

— Уж не с Анной ли? — спросил Рогачев участливо.

— С нею. Уже живем одним домом.

— И как тебе удалось уговорить ее? К этой женщине многие приходили с предложением. Всем она отказала. Не согласилась. А тут на поселенца решилась! Ну, и дела! — качал головой удивленно. — А как с пацаном у тебя? Склеилось?

— Он раньше бабы признал меня. Теперь поехал в Питер. Обещал писать нам, просил не бросать мать.

— Деловой мужик, — заметил Стас.

— Он мне летом помогал, ездил частенько со мною…

— Сам смотри. Одно скажу: нет доли горше, чем участь отчима. Тебя всегда станут сравнивать с тем, первым. И каким бы ни был при жизни, мертвый будет лучше. Я уже знаю такие примеры, потому не советую с этим спешить. Осмотрись, приглядись, пусть хоть год пройдет. Куда с росписью спешить? Пусть все притрется. Когда поймешь, что она твоя, тогда и распишешься. Не пори горячку раньше времени. Здесь не опоздаешь. Но то лишь мой совет, а поступай, как сам захочешь. Кстати, ты видел, как отремонтировали твой дом?

— Нет. Я там давно не был, — признался Гоша.

— А зря! Стоит навестить. Его уже кирпичом обложили со всех сторон. Крышу заменили, покрыли шифером. Внутри не узнать ничего. Объединили Бондаревскую и твою квартиры. Получилось здорово! Одна большая комната, а еще столовая и кухня. В третью вход изнутри. Там рабочий кабинет с телефоном, с розетками. Даже сортир появился. Воду провели в дом, но отопление печное. Единственное неудобство осталось. Зато бараком никто не назовет, язык не повернется. Я сам все видел. Полы перестелены, потолок заменили. Стены и те оббили вагонкой, окна новые и двери. Теперь, чтобы из комнаты в комнату докричаться, хорошую глотку надо иметь.

— Нужно глянуть, — согласился поселенец.

— Нам еще инспектора посылают на постоянную работу. Тому, как понимаю, всю нашу Белую отдадут. Там работы — прорва, а кабинет — один на двоих, — поделился Стас.

— Кто этот второй?

— Понятия не имею.

— Когда его пришлют?

— Не раньше весны.

— Нужно самому съездить в Октябрьский, — задумчиво сказал Гоша.

— Ты сначала сделай отчеты за лето, а уж когда их повезешь, там все узнаешь.

— До того времени река замерзнет. Как я туда доберусь на лодке?

— На машине подвезем. Мы туда каждую неделю мотаемся. Проблем не будет, — успокоил Стас Корнеева.

Гоша вышел из милиции, улыбаясь. Он выяснил все, что хотел.

Прямиком пошел к бараку, решив глянуть, что сообразили из его хижины строители?

То, что он увидел, не просто удивило, а обескуражило. На месте раскоряченного барака стоял щеголеватый подтянутый дом со двором, огороженным невысоким штакетом, над крыльцом — навес. Ступени, перила и площадка крыльца аккуратно покрашены.

Гошка с трепетом открывает замок, входит в коридор и, оглядевшись, оробел, спешно разулся. Еще бы! Полы сверкают как зеркало, глядя в них, можно бриться.

«Видать, уважают меня, коль так старались!» — подумал про себя поселенец не без гордости и пошел по комнатам, немея от восторга. Оно и было, от чего оробеть. Все стены комнат оббиты вагонкой. Отшлифованная, отлакированная, она сверкала и, казалось, грела своим теплом даже на расстоянии. Пол под ногами не скрипел как раньше, ничего не сыпалось с потолка.

Человек подошел к окну, выглянул в него. Возле колодца две старые бабки о чем-то спорили. Гоша не услышал ни одного слова. Он даже не поверил самому себе и лишь когда открыл форточку, до него долетело:

— Во и я брешу, что мы тута все жизни прозаложили государству, а мне печку не могут в третью зиму отремонтировать. В дыму вся изба прокоптилась как холера, а ентому тюремщику хоромы сообразили. Все новехонькое, словно с иголочки! А спроси, за что?

— Начальству жопу лизал исправно. Он же — инспектор! Нам не дозволял ловить рыбу, а им сколько хочешь бери! Не воспрещал. Я тоже седьмой год про свою крышу прошу, никто не хочет слышать. А чем мы хуже поселенца? Всю жизнь робили не покладая рук. А теперь не допросимся.

— Надо самому губернатору написать жалобу, пусть он за нас вступится!