Андрей Константинов - Выдумщик (Сочинитель-2)

— Ты, по-моему, не трудоспособность потерял, а совесть, причем, случилось это не сегодня, господин журналист! — вздохнула Катя. — Наглость просто несусветная! Он же меня же изуродовал, и еще что-то там про свои локти плетет! Кто кого на этот ковер утянул? Кому до кровати не дойти было? На ком моральная ответственность — и за колени, и за локти?

— На тебе, конечно, — удивленно пожал плечами Обнорский, вставая с пола.

— На мне?!

— Конечно! — Андрей почесал нос и посмотрел на Катю «круглыми глазами». — Вот давай спокойно во всем разберемся: почему, собственно, мне пришлось все это устраивать на полу, в антисанитарии?… Да потому, что ты меня запугала совсем, я опасался, что пока мы до кровати дойдем — ты возьмешь и передумаешь… И вот, мучимый этим страхом (который внушила мне ты-ты-ты, не отпирайся), я и вынужден был…

— Жулик ты, — махнула безнадежно рукой Катерина. — Натуральный «разводила»… Все, что угодно, на изнанку вывернешь, кого хочешь завиноватишь и «по жизни должным» сделаешь… Тебе профессию менять надо — у «братвы» такие «разводчики» на вес золота… Такой талант в землю зарываешь…

— Почему же зарываю? — позволил себе не согласиться Обнорский. — Я вот, как раз, тренируюсь, практикуюсь, можно сказать…

— Ах, вот как?! — Катерина уперла руки в бока и грозно посмотрела на Серегина. Когда ее взгляд непроизвольно скользнул вниз, она вдруг фыркнула, попыталась было сдержаться, но потом все же залилась смехом — словно колокольчик серебряный зазвенел…

Андрей насупился:

— Ну и что ты там такого смешного увидела? Нет, я не понимаю, что смешного-то? Габариты не устраивают?

После фразы о «габаритах» Катя совсем залилась в хохоте, замахала руками и далеко не сразу смогла выдавить из себя:

— Габариты… Ой, не могу… Габариты — в норме, а… Ой… Я просто вспомнила, как ты от меня по этим самым габаритам получил — когда в «Европу» ко мне заявился… Чуть-чуть посильнее — и вопрос о твоих «габаритах» вообще утратил бы актуальность… Я как чувствовала, что для себя берегу…

Обнорский укоризненно покачал головой:

— Нашла над чем смеяться… Стыдно должно быть, стыдно… А она — веселится… Единственное, что тебя оправдывает…

— Что?

— Что все-таки сберегла…

В шутках, которыми они обменивались, пожалуй, была все же какая-то доля нарочитости, словно оба ощущали не то, чтобы неловкость, а скорее, присутствие неких «фигур умолчания». Наверное, им обоим хотелось хоть ненадолго уйти от печальных и тяжелых мыслей, освободиться от власти сопровождавших их признаков, взять небольшую передышку… Люди есть люди — они не могут постоянно думать только о чем-то безрадостном и страшном… Андрей подхватил Катю на руки и потащил в спальню:

— Кто-то что-то говорил про имеющуюся в доме кровать?…

Катерина закрыла глаза, обняла Обнорского за шею и ответила на его «намек» долгим поцелуем.

Кровать в квартире, действительно, имелась — и кровать неплохая, на ней они нырнули в блаженство еще глубже, чем на полу в гостиной… Ах, если бы уйти от власти прошлого и настоящего было так просто… Но человек не робот, которого можно легко перенастроить на новую программу… Поэтому — стоит ли удивляться слезам, покатившимся из глаз Катерины, когда любовные безумства утихли? По кому и по чему она плакала?… Андрей не спрашивал… Он лишь нежно обнимал ее, гладил по вздрагивающим плечам и тихо шептал:

— Ничего, ничего… Все будет хорошо, Катюша, все еще будет хорошо… Ты поплачь, поплачь… Это хорошие слезы… Мне иногда и самому хотелось бы поплакать — да вот, разучился уже давно… Ты за нас за обоих поплачь… А потом все еще будет хорошо… Обязательно будет…

Катерина всхлипывала и прятала лицо у него на груди, Обнорский с горькой нежностью ощущал теплую влагу ее слез. Ночь закончилась, конечно, слишком рано — Андрей, утешая Катю, как-то незаметно задремал, прикемарил так от души, раскинувшись навзничь на кровати, так вот — после того, как он начал посапывать, Катерина, между прочим, успокоилась сама собой довольно быстро. С женщинами ведь иногда, как с детьми — чем больше их утешаешь, тем горше они плачут… Обнорский, конечно, проспал бы все на свете, но Катя помнила, что ему утром надо обязательно быть на телевидении. Поэтому, заметив, что стрелки часов приблизились к половине шестого, она тихо встала, легонько поцеловала Андрея в губы и на цыпочках ушла на кухню варить кофе. Потом она заказала такси по телефону и, поставив на поднос дымящуюся чашку, вернулась в спальню.