Эльмира Нетесова - Выскочка из отморозков

— Как ты, хозяин? Справишься с ним, поверишь? Иль забираю его? Но уже из милиции вам его не отдадут…

Герасим смотрел на Борьку. Пацан стоял, вобрав голову в плечи, и ждал, что скажет отчим.

— Оставь! В последний раз! Больше за него просить не стану! — сказал отчим.

— Пиши заявление, что берешь на поруки. Но знай, при первом же проколе и с тебя спросится. Надоел нам этот Борька! Хватит с нас! На чем его не ловили? Тогда одна отговорка имелась — мать работает, пацан без присмотра. Теперь ты есть — отчим, а положение не изменилось. Сколько можно прощать?

— Я прошу в последний раз! — хмурился Герасим.

— Сколько этих последних я слышал? Со счету сбился. А люди — ваши соседи — защиты просят от гаденыша! Да и тебе с ним не справиться, был бы родной, через колено взять можно. Борьку уже не переломить. Сам свихнешься. Его судьба — дышать в тюрьме на шконке до конца жизни. Пропащий пацан, конченый.

— Оставь! Все ж человек! Попробую еще раз…

— Ладно. Но до первого заявления. Тогда и разговаривать не стану. Замету в камеру, а там с ним суд разберется. — Собрался уйти участковый и словно что-то вспомнил. — Кстати! Чем думаешь заняться? — спросил Борьку. Вопрос застал врасплох. — Ты чего? Учиться иль работать пойдешь? Хотя кто тебя возьмет? Одиннадцать скоро. В такое время — только в школу. Малолетка для работы. Сколько классов закончил?

— Три, — сопнул пацан.

— Так вот, чтоб на следующей неделе учился! Дошло иль нет? Сам буду проверять посещаемость и успеваемость! И ты, Герасим, ремень из рук не выпускай. Нагонит одноклассников, если захочет. Способности есть, а желание через зад вобьем! Коли по-доброму не получится, что делать? — И пошел к калитке.

Борька с Герасимом вошли в дом. У мужика все из рук валилось. Какая там работа? Чуть беда не стряслась. Как нарочно, Натальи нет дома. На работе. А участковый без нее хотел забрать сына. Что сказала бы, вернувшись домой? Засыпала б упреками, утопила б в слезах, побежала б в милицию вытаскивать сына. — Борька сидел за столом нахохлившись.

— Скажи, это ты все специально подстроил?

— Что? — не понял мужик.

— Ну, эту комедию с участковым?

— Ты точно псих! Кому такое надо? Мы с ним до твоего прихода с час базарили. Ты смылся, он тут же возник. Я его как мог гасил, поначалу он кипел так, что, попадись ты ему, точно сгреб бы в ментовку, без разговоров.

Борька и вовсе помрачнел.

— А я в Суворовское училище хочу, — сказал глухо.

— В армейку с детства? Совсем сдвинулся! Ты хоть имеешь представление о том? Да и берут туда не всех, лишь тех, кто вовсе без родителей. У тебя оба живы… — А толку от того? — отмахнулся пацан.

— Негодяй! Это ты о матери? Да если б не она, давно бы сдох!

— У бомжей полно пацанвы, все живы. А вот родители, случается, убивают своих.

— Видно, достали до печенок, как ты умеешь…

— Я? Это меня все изводят. Я не хулиганю, только мщу! Но кто слушать станет? А легавому доказывать бесполезно.

— Тебе уже никто не верит, понимаешь? Исчерпал резерв. Мужику без того тяжко дышать. Ведь вот смотри, что случилось. Мент поверил мне, чужому, а тебе — нет! Потому как врешь часто, напропалую. Штаны позоришь, звание свое. И я ни одному твоему слову не верю.

— Ну и ладно!

— Тогда я звоню участковому, пусть забирает.

— А я ничего не утворил!

— С брехней не собираешься завязывать, а от нее все беды!

— Что толку говорить правду? Вот сказал честно — не хочу в школу, все равно заставил.

— Ты ж в училище собирался. Туда с тремя классами не возьмут.

— А зачем там знания? В армейке надо уметь хорошо стрелять и драться.

— Там техника! Самая новейшая! Ее всякий офицер должен знать и пользоваться.

— Какая техника? Суворовцы — это пехота!

— Во дремучий! Нынешние пехотные войска и прежние почти ничего общего меж собой не имеют. Те в сражения шли пешком. А сегодня как? Ты посмотри на их учения! Какое оружие, самоходки, а снаряжение? Нынешний пехотинец при желании самолет собьет. А ты говоришь, зачем им образование. Там с тремя классами только на кухне картошку чистить или в казарме прибирать! Да и в жизни, даже в зоне неграмотным очень тяжело приходится. В основном они чернорабочие. Мантулят, как негры, а получают гроши. Это всегда и везде было. Возьми даже нас, я и братья. Они сумели получить образование, работают на заводе мастерами. А я дураком остался!

— Вот это ты даешь! Семью нашу кормишь и тем инженерам помогаешь, приработок получают. И еще ты дурак? Им своего заработка и на жратву не хватило бы!