Эльмира Нетесова - Выскочка из отморозков

«Ох и побегаете за мной, когда приеду к бабке в деревню. Я вам все припомню и не полезу за вами в паутину на чердак! Сами за мной бегать станете! — Уже представлял себя в форме суворовца — в погонах и с лампасами. — Да зачем мне в деревню ехать? Все городские девчонки моими станут». Засыпал улыбаясь.

Утром, едва проснулся, нашарил в матраце свою заначку и, сунув в карман, побежал к сараю, к Косте, с ним они условились пойти на почту с самого утра. Там поговорят с дядькой и поедут в училище, надолго, а может, навсегда, оторвутся от дома, от этого города, от грунтовой кособокой улицы, пыльных окон и кривых заборов.

Борька перескочил канаву. Он шел один, без пацанов. Дверь сарая открыта настежь. Мальчишка заглянул и онемел. Ни одного бомжа внутри, лишь бабка Вера, сгребая сено, полощет черным матом самого Борьку и бомжей.

— Сучий выкидыш! Лярвина блевотина! Транда жабья! Чтоб ты задохнулся своим дерьмом, паскудник гнилой! Убью выродка слабоумного!

Двинулась на Борьку с вилами:

— За что мне горе утворил и дозволил бомжам мое сено взять? Кто дал тебе разрешение, глист чокнутый? Ведь вот надо такому уродиться, уродина, дурак, шелупонь, а никак не сдохнет и не пришибут его!

— Баб Вер! А куда бомжи делись? — спросил мальчишка, давя слезы.

— Чево? Тебе они зачем, придурок? Такую мать, как твоя, в свете не сыскать вторую! Бомжи ему, бедокуру, стребовались! А ну пошел отсель! Выгнала я энтих алкашей! Все до единого — козлы! Спробуй за ими увязаться, Герка тебе ноги из жопы выдерет, а я попридержу!

Борька возненавидел старуху и обвинил ее одну в своей неудаче. Померкла мечта…

— Чего горюешь? Да попроси крутых, они тебя в то училище мигом впихнут. Теперь туда желающих не много. Никто в армейку не хочет. Их на войну посылают. А пули там всамделишные, и убивают не понарошке. Хорошо, если сразу наповал, а коли мучиться прежде доведется? Ладно старому, а молодым обидно подыхать! — отговаривали мальчишки.

— А я в армию вообще не хочу. Пойду в лесники. Там образование не требуют. Дали тебе участок леса, выдали форму, привели в зимовье, и работай! — говорил Вовка.

— В лесу зверей больше, чем в городе бомжей. И все голодные. Не от каждого удерешь. Да и платят лесникам мало, — вставил Генка.

— Зато у них свое хозяйство и участки большие. Еще им оружия дают много!

— Дурак ты, Вовка! Лесники по одному живут. Ни одна баба к им не идет.

— А на что они нужны, эти бабы? Одна морока от них. Вот папка копил мне на компьютер, уже собирались за ним, а мамка все поломала, шубу купила. Накрылся мой компьютер сракой. А ведь две шубы висят. Так вот третью выпросила. И каждый месяц тряпки просит. Все ей мало. Нет, я бабу себе не хочу и никогда не приведу в дом. Сам жить стану! Один! Только для себя!

— Маленький ты еще, — заметил Борька тихо. Он обдумывал, где ему теперь найти Костю. Но его внезапно позвал Герасим:

— Иди домой! — глянул хмуро.

На кухне сидел участковый:

— Допрыгался? Гля, сколько заявлений написали на тебя соседи. Если к ним приложить прежние — колонии не миновать. Доколе всех мучить будешь, изверг? Как успеваешь за вечер столько нашкодить? В прошлый раз бабке Ниловне все окна дерьмом вымазал, другой — петуха в трубу засалил, третьей — замки на все двери навесил, та целую неделю в туалет не могла сходить. А козлу соседскому зачем горящий окурок в жопу вставил? Соседскую корову брагой напоил. Думаешь, самогонкой начнет доиться? Держи карман шире! Ее хозяйка требует, чтоб тебя наказали, по всей строгости закона, кончилось к тебе терпение человеческое! Собирайся! — Достал наручники, шагнул к Борьке, тот вдавился в угол, побелел, спрятал руку за спину:

— Не хочу! Не пойду!

— А тебя никто не спрашивает. Время уговоров прошло. Я не виноват, что ты ни хрена не понял. Посидишь в колонии с пяток годочков, смотришь, поумнеешь к выходу. Ведь измордовал всех. Там ты попадешь в ежовые рукавицы. Давай лапы! И пошли!

Борька кинулся в коридор, но участковый тут же поймал за шиворот:

— Нет, братец! Со мной эти шутки не проходят. И не таким не удавалось выскочить! — Нацепил наручники. Мальчишка глянул на Герасима. В глазах ужас и мольба. Губы Борьки трясутся. — Пошли в камеру! Там тебя поместим к алкашам! Это до суда! Потом в колонию! Хоть люди от тебя отдохнут! — Вывел' на крыльцо. И Борька поверил, что с ним не шутят.

— Отпустите! Не буду! В последний раз поверьте! — просил участкового. Тот замедлил шаг, оглянулся на Герасима, словно советуясь напоследок.