Эльмира Нетесова - Пасынки фортуны

Огрызок прислушивался к звукам до звона в голове. Но за стеной все было тихо.

Знай бы Кузьма, что его сосед, не желая больше брать харчи у Огрызка, вечером уехал в Магадан, сошел бы с ума от горя. Тот успел уйти от пурги. И, пройдя до трассы, вскоре остановил машину, проголосовав у обочины. Он намеревался вернуться утром.

Огрызок о том и не подозревал. Он верил, что сосед, сказавшись охраной, обязательно пробьется к нему, вытащит, поможет. Но тот был далеко. Кузьма, выплеснув всю ярость на огложенную стену землянки, снова лег на топчан.

«А может, пурга его доконала? Или размазал его Баркас? Но если б так, давно б ко мне возник, паскуда. А что, коль зверюги схавали козла? Вот

дела! Стремачил фартового, а сам влип на зубы волчьи», — передернуло Кузьму.

Огрызок попытался растопить печку, но трубу, видно, тоже занесло и дым пошел в землянку.

«Мать твою! Вот непруха прицепилась, куда ни сунься, всюду дерьмо!» — злился Огрызок. И, съев банку тушенки, глотнул воды из чайника. Достал пачку махорки из собранного в путь саквояжа. Закурил. На душе потеплело: «А что если выдавить стекло в окне? Это и вода, и выход наружу. Вот только не пролезть мне в него. Маловато. Не проскользну. А и снег растопить не на чем. Трубу забило. Сосульки иль снег жрать не будешь». Кузьма решил настрогать лучин. Они дадут пусть неяркий, но свет и хоть какое-то тепло. Ведь не замерзать же заживо. И Огрызок, ловко орудуя ножом, вскоре зажег лучину, она трещала, освещая темные углы, отстреливала смолистые искры. От лучины шло едва ощутимое тепло.

Огрызок убеждал себя, что через пару дней его придут спасать, обязательно откопают. Не дадут пропасть. Ведь он здесь оказался не по своей воле, а по просьбе Тихомирова…

«Пару дней перекантуюсь! И не такое видывал. Зато когда нарисуется следчий, я с него за муки свой навар сорву!» — мечтал Огрызок. Он укрылся телогрейкой. И, глядя на догорающую лучину, вскоре уснул. Сколько он спал и сам не знал. Счет времени был давно потерян. Общение с внешним миром оборвалось. Пока была еда и лучины, Огрызок не унывал. Он ждал и верил в чудо спасенья. Но едва кончилась последняя банка тушенки, забеспокоился.

Да и то сказать правду, тянул, сколько мог. Не распуская пузо. И воду из

чайника цедил по глотку. Кузьма и сам не заметил, как понемногу начал слабеть. Постоянное недоедание и холод быстро подточили силы. Огрызок старался их беречь, а они таяли. Сколько времени прошло с момента невольного заточения, Кузьма не знал. Лишь дрожащие ноги подсказали, что прошло немало времени. И мужик уже не вставал с топчана. Да и к чему? Для чего, если ни еды, ни воды, ни спичек не осталось. Лишь крохи тепла, которые так трудно сберечь под старой замусоленной телогрейкой.

Просыпаясь, он удивлялся, что все еще жив. И проклинал судьбу свою за то, что, выпустив на волю, поставила на пути западню.

Он проваливался в сон. Временами. Видел себя на морском пляже, о котором так много мечтал и рассказывал Генька. Вот только чужое солнце не грело Огрызка. Ветер леденил тело. И вода в море казалась студенной. Кузьма жалел потраченных денег и времени. А просыпаясь, все хотел вернуться обратно в сон. И возвращался. В холодный барак на обледенелую шконку, на рудник, пронизанный ветром. В неволю. Но там он жил. Ожиданьем и надеждой. Не был одинок. Он верил во что-то. Здесь у него и этого не осталось. Кузьма понял, что о нем забыли. Его предали и бросили. Впрочем, так случалось в жизни Огрызка всегда.

Прошло еще время. Другой бы давно забыл родное имя. Кузьма еще дышал. Плохо различая, где он и что с ним, он потерял грань между сном и явью. А потому не понял случившегося, не поверил в реальность и лишь приподнял голову на яркий свет, брызнувший из отворившейся двери.

— Живой, мудило? — спросил незнакомый мужик, стоя на пороге.

Кузьма подумал, что видит хороший сон и поспешил к пего вернуться. Но тут же услышал:

— Ты что? Съехал на колган? Тыква отказала вконец? Я тебя живо на катушки поставлю! Иль на халяву я тут мудохался, выкапывал тебя? А ну, шустри, вскакивай на мослы! — тряхнул гость за плечо настырно. Огрызок глаза вылупил. Понес несусветное про нечистую силу со свиным рылом. Гость долго не слушал, схватил Кузьму за шиворот, тряхнул, выволок из землянки, воткнул головой в снег, чтобы мозги на место встали. И, выдернув из сугроба за загривок, впихнул обратно в землянку.

Вскоре и печь согрелась. Гость нарубил полный угол дров. Принес снега, растопил его, вскипятил чайник. Выйдя из землянки, собрал с куста шиповника горсть уцелевших ягод, заложил их в кипяток, потом тряхнул рябину. Подобрав несколько гроздей, тоже в чайник бросил.