Эльмира Нетесова - Изгои

Да, после этого отпетая хулиганка присмиреет. Станет тише воды. Ей захочется и впрямь такою стать. Эти слова действуют лучше отборной брани и угроз.

А тут и Шурка подоспела. Забилась меж колен. Головенкой в руки тычется как котенок. Будто назло перезабыла все песни и частушки. Ей тоже тепло нужно.

Ну, иди ко мне! — взяла Шурку на колени. Та мигом обвила ручонками шею женщины.

Кто назвал ее сумасшедшей? Вон какие теплые у нее руки. И глаза добрые, чистые, но это видят и чувствуют только дети.

Женька с Димкой хлопочут у печки. Картошку сварили, вскипятили чайник, заварили чай. Нарезали хлеб, колбасу. Накрыли на стол. Ждут, когда девчонки отстанут от Катькиной матери.

Давайте поедим! — не выдержал Димка. Вместе с Женькой они вскоре ушли из дома. Как ни хорошо общаться с гостьей, а жизнь свое потребует. И пошли искать бутылки по городу, в парке и на кладбище.

Вскоре ушли Зинка с Шуркой. Катька с матерью остались наедине.

Ты говоришь, что искала меня всюду, хотела забрать к себе. А куда? В ту самую комнатуху, где не то вдвоем, одному места мало. Ты проговорилась, сколько имеешь в месяц. У меня пацанята приносят больше, собирая бутылки по мусоркам. Зинка за три дня напобирается на твою получку. А я не котенок, не собака. Мне не только кусок хлеба нужен, а и на жопу что-то натянуть. Обувка потребуется. А если в школу, то и говорить нечего. Твоей зарплаты не то на форму, на учебники не хватит. Да и заниматься негде. Через неделю волками взвоем. Начнутся разборки. Ты скоро начнешь жалеть, что взяла меня. Я — о том, что пришла к тебе! В конце концов не выдержим и расскочимся, возненавидев друг дружку навсегда, прибавим соли и горя в души. Ты назовешь меня неблагодарной сволочью, я тебя — никчемной. Нужно это нам?

Люба сидела, разинув рот. Она никак не ожидала от Катьки такой жесткой отповеди, сурового логичного расклада и онемела, не зная, что и ответить? Она была уверена, дочь с радостью и благодарностью пойдет к ней, расстанется с улицей и воровством, будет учиться заново нормальной семейной жизни. А дочь видела жизнь уже по-своему.

Выходит, не подошла я тебе, в матери не гожусь по бедности своей, — опустились плечи женщины.

Не надо меня на мокроту брать! Я всякое видела и прошла много! Только ты уже теткой была, а я — девчонкой. Чего теперь скулишь и заходишься? Вот ты тут обсирала отца. Он — негодяй, сволочь, прохвост, кобель — сделал тебя падлой! А ты что сделала, чтоб в человеки вернуться? Держалась за его портки? Какой ни засранец, а мужик! Знала: говно, не человек, — зачем жила? Хныкать и вешать сопли все умеют. Теперь за это в рыло бьют. Не ищи свободные уши! Сама на ногах не стоишь и меня затянуть хочешь! Ну, уж хрен! Я и без тебя наголодалась. Не хочу! Ты — не баба, коль не сумела вылезти из слизняков. Когда нет башлей, это дело поправимое, а вот если нет характера, живучести и ума, это надолго! Такое не выправить. Ты только и умеешь — сморкаться и винить во всем кого-то. Даже размазать не смогла отца! Тебя выпихнули из квартиры, с работы, из матерей, заменили шлюхой, ты молча проглотила все! Значит, согласилась. Выходит и впрямь дура! — отвернулась Катька.

Что же сделаю, если слабохарактерной родилась? Теперь не переделаюсь. Да и что изменю в судьбе? Воровать не умею, таскаться — старая! А как еще нынче деньги заработать? Тебя хотела взять к себе, чтоб жить вдвоем тихо и спокойно. Пусть бедно, зато никто не плевал бы нам ни в лицо, ни вслед. Крутых теперь хватает. Мало доброго осталось в людях. Но ты, как вижу, хлебнула через край и быстро выскочила из детства. Конечно, тяжко может было б у меня с деньгами, но зато тихо! — глянула на дочь с надеждой.

Тихо только на погосте. Да и то не всегда. А я о жизни говорю! Что мне предлагаешь? Нищеты и голода я нахлебалась. Слез море пролила! Это уже пройдено. Повторять не хочу. А что нового?

У меня ничего нет. Я тебе все сказала. Пусть горькая, но правда! — опустила голову женщина.

Вот и живи с этой правдой. Я в нее не хочу ни с тобой, ни сама!

Катька! Ты ж моя дочь!

И что с того? Когда ты искала, высматривала меня во дворе, почему не зашла к соседям? Они тебе многое рассказали бы. Ты и сегодня живешь в несчастных, хуже нас бомжей. Все плачешься на бабью слабость. А когда в тебе человек проснется? Пусть подлый, но живучий? Ведь мать ты! Да толку от того? Родив, на ноги поставить не сумела, не растила! Да разве это мать? Я сколько раз могла сдохнуть. Ты и в том отца бы одного винила. Но не себя! Тебе удобно оставаться такой Вот и живи! Я ни при чем в твоих бедах. И не пойду к тебе!