Константин Козлов - Алмазы для ракетчика

Люди в цепи опрокидывались навзничь.

— Там у них снайпер, — сообщил финн.

— Попробуй его найти. — Лейтенант вручил бывшему разведчику бинокль.

Некоторое время Алвар разглядывал вершину и склон гряды:

— Он на другой сторона, наверное, не один. Здесь не вижу. С наш сторона никого нет.

Десантники на болоте залегли, укрываясь за кочками от огня. Выстрелы и короткие очереди не замолкали. Через некоторое время штурмовая группа начала отползать к вертолету.

— Давай вниз. — Давыдов почти столкнул младшего сержанта, укрывшегося за насыпью.

Кудрявых съехал по склону к коммутатору, в укрытии сел. Поймал себя на том, что дрожат колени. Страх? Или азарт, предвкушение боя? Нет, страха Миша не испытывал, и это его даже удивило. Ощущение, как перед стометровкой на соревнованиях в институте.

— Миша, звони по окопам — к бою! — раздался сверху голос лейтенанта.

Младший сержант потянулся к ручке индуктора и только тут заметил, что руки тоже бьет мелкая нервная дрожь. Собравшись, он резко крутнул ручку вызова. Съехавший сверху Давыдов не выпускал из рук ТА-57. Офицер поднял трубку. Батальон ответил сразу. На КП ждали сведений о действиях группы.

Дед очень медленно положил телефонную трубку в гнездо аппарата. Силинкович и местный начальник отделения конторы молча смотрели на командира батальона. В классе повисла звенящая тишина. Это был как раз тот случай, когда молчание красноречивее многословия. Кайманов подчеркнуто ровно произнес:

— С вертолетом все, докомандовался ваш иезуит. Что будем делать дальше?

Подполковнику госбезопасности Дмитрию Ивановичу Сивцову казалось, что все кругом отодвигается вдаль, покачиваясь, уплывает; класс наклонился и заскользил в сторону. Собрав волю, Сивцов попытался остановить это скольжение. Голос начальника штаба пробивался сквозь слои ваты, которые взялись неизвестно откуда и заглушали все звуки.

— Предложения следующие: Олсуфьев вооружает, сколько может, людей, минимальное количество оставляет нести боевое дежурство и выдвигается к посту. Сообщаем ему радио данные для связи с Давыдовым, чтобы они смогли на месте скоординировать свои действия. Задача Олсуфьева — перекрыть дорогу. Пограничников просим хорошенько прикрыть линейку. Раз уж Комитет продемонстрировал все, на что способен, будем расхлебывать эту кашу сами. Надо снимать ограничения по секретности, все равно скоро шило вылезет из мешка. Следует немедленно выйти на полк и ввести их в курс, и дальше, на дивизию. Гостей, я полагаю, надо сбивать, на земле их не взять, только зря людей потеряем. Конечно, если у Комитета не найдутся веские аргументы против этого варианта. — НШ повернулся к начальнику местного отделения.

Аргументов не было, чекисту вообще ничего путного не приходило в голову. Мысли разбегались в разные стороны. В душе почему-то возник протест. Не против чего-то конкретного. Против того, что все вышло именно так, а не иначе. Рушилась карьера, а вместе с ней летело в пропасть все: выслуга лет, благополучие семьи, будущее детей, вроде бы наладившийся к концу службы быт. Теперь внуку заказана дорога в вожделенное училище погранвойск. Сивцов представил на мгновение кадровика, проверяющего анкету внука: «…Ах, тот самый… Нет, нам такой не подходит…» А ведь до пенсии всего ничего, с учетом льготной выслуги пенсия должна быть… Какая, к черту, пенсия, все, вся жизнь псу под хвост, из-за одного московского выскочки. Это дерьмо в самом начале нужно было отдать армейцам, пускай бы разгребали. Ну прислали тебя координировать, так не лезь же, в самом деле, в пекло. Нужно было дождаться, когда вояки разберутся с проблемой, изъять у них материалы, и все. Пожалуйста, беги докладывай о проделанной работе. И результат налицо, и контора не внакладе. А теперь что исправишь? Спецгруппу угробили под чутким руководством представителя конторы. Кто будет объясняться с флотским начальством, с семьями этих парней, в конце концов? Сам координатор пропал, скорее всего, его больше нет в живых. А этого Сивцову московский папа не простит, папа не вспомнит, что велел выполнять все капризы дитятки. Он вспомнит, что Сивцов поставлен здесь блюсти интересы Комитета и должен сам решать возникающие в районе проблемы.

— У меня предложений нет, пограничникам я сейчас позвоню. Если что новое, то я у себя в кабинете. — Нетвердыми шагами подполковник направился к выходу. Хлопнув дверью машины, бросил водителю: — В поселок.

Надо было сразу перехватить инициативу, связать руки столичному хлыщу какими-нибудь фиктивными функциями. Нет, смалодушничал, теперь сам же и поплатился. Мельком подумал о злосчастном экипаже вертолета и морпехах. Когда он начинал службу начальником заставы, реакция на гибель подчиненных была иной. В то время он, скорее всего, сам поспешил бы на выручку, ринулся в драку.