Эльмира Нетесова - Месть фортуны. Фартовая любовь

Затащил в свой угол Катерину. Раздел, вернее — разорвал все на ней. И если бы девчонка не закричала… Его сорвали с нее за шиворот. Били камнями, палками. Он даже на ноги не мог встать. Но когда пришел в себя, пригрозил Катерине достать ее и обрюхатить. И теперь девчонка ложилась спать в куче малышей, в самом дальнем тоннеле, клала под голову кучу камней.

— А что Данила? Чем я хуже сопляков? С ворами кайф! И пожрать дадут, и выпить, и баб сколько хочешь! — рыготал на всю штольню радостным жеребцом.

— Хиляй сюда! — кивнул ему Король за спину, и Данил не заставил повторять приглашение дважды.

Капка слышала о Даниле. Не от него. От всезнающих девчонок.

Данилка, когда попал в штольни, был совсем другим. Ни наглости, ни хамства не знал. Рос у матери и бабки. Без отца.

Мать нагуляла его. От кого, в том никому не созналась. Даже матери.

Та и не догадывалась о беременности дочери. Когда родился Данил — не кляла, не ругала никого. Только уж очень молчаливой стала. И из дома никуда не ходила, нянчила внука.

Тот рос спокойным, смышленым мальчишкой. Но очень любил лазить по соседским садам и квартирам.

Откуда, это у него взялось, никто не знал. Бабка уговаривала внука, убеждала. Мать просила не позорить семью.

Данил обещал, но через три дня кто-то из соседей приволакивал его домой за ухо, награждая щедрыми пинками и затрещинами. Ругал бабку и мать последними словами.

Мальчишку умоляли опомниться, одуматься, пока не поздно. Тот клялся. Проходила неделя, и очередная соседка с воем и бранью выталкивала его из дома и гнала к бабке, колотя пацана по голове грязным веником.

Мать плакала. Она устала от упреков и ссор с соседями. Но через неделю пригнал Данилу в дом сосед-верзила.

Он при матери и бабке так отделал Данила, что тот месяц с постели не вставал. Он пообещал убить мальчишку, если тот осмелится когда-нибудь переступить порог его дома.

И мать, и бабка были убеждены, что после такого заречется Данил от воровства. Но напрасно мечтали…

И через месяц, поймав его в квартире ворующим деньги, соседи измесили пацана и сдали в милицию, потребовав, чтобы семью переселили в другое место.

Данил воровал не только у соседей. А и в школе. Учителя не понимали, кто украл зарплату. Одноклассники удивлялись, куда делись деньги, взятые на завтрак, и новые ручки, подаренные к дню рождения. И однажды нашли у Данила вместе с очередной зарплатой завуча школы. Его выкинули, отчислили в тот же день.

Милиция, узнав обо всем, устроила Даниле пятый угол, дав испытать крепость кулаков и сапог, обрушив на его голову площадную брань.

Продержав целый месяц на баланде и кипятке, его выкинули пинком из отделения, пригрозив, если попадется еще раз, размазать на стене, как клопа.

Данилка пошел домой. Но ни матери, ни бабки в квартире не оказалось. Они переехали, их переселили. В этой — уже жили чужие люди.

Соседи, завидев Данила, ухватились кто за топор, кто за ремень. А один — за ружье. И погнались за ним, чтобы без помех, окончательно разделаться с мальчишкой.

Какой там адрес матери и бабки? О том даже не вспомнил. Уносил ноги от озверелой толпы, готовой разнести в клочья. Его доставали камнями по голове и плечам, по ногам и рукам. Ему вслед кричали такое, что забулдыги не слышали в свой адрес и сочувственно качали вслед взлохмаченными головами.

Данилку уже догоняли, когда он свалился в люк. Соседи, подбежав, закрыли крышку над головой. Стало темно.

Данилка, отлежавшись, огляделся. Увидел, что в стене люка есть большая дыра, словно вход куда-то под землю. Он пошел и попал в штольни. Пять дней блудил по подземке, покуда не выбрался на чей-то огород. Наевшись помидоров и огурцов, сообразил набрать про запас. И довольный вернулся в тоннель.

Вскоре он изучил здесь все входы и выходы. Знал назубок все склады. Особо продуктовые. И обворовывал их нещадно.

Данилка изучил, когда какой из них открыт и там работают люди. Он запасался едой впрок. Колбаса и рулеты, рыба, фрукты, всего этого было у него в избытке, и за них никто не ругал и не бил пацана.

Сигары и сигареты, конфеты и шоколад — были в изобилии. Допекало его лишь одиночество. Но… Вскоре у него появился друг. Потом еще и еще. К зиме в штольне обитало уже три десятка пацанов и девчонок разного возраста. Кто сам ушел, кого прогнали — всех приютили неразборчивые штольни.

В холодные дни дети собирали на станции уголь, тащили его в штольни и там грелись неярким теплом, радуясь тишине и относительной свободе.