Эльмира Нетесова - Месть фортуны. Фартовая любовь

— Если б Хайло еще пяток минут позвенел, мы бы все сперли! Он на себя внимание отвлек. Мусора пока его выпихивали, мы немного пощипали выставку! У всех свой норов. Мы частенько так промышляем. Хайло пасть раскрывает. А мы — трясем, — усмехнулся Налим одними губами.

Шакал осекся. А фартовые вспоминали выставку, смеялись.

— Никого из знакомых не застопорили там? — спросила Задрыга.

— Как же? Тоську засекли! Она там торчала. Возле одного — кружила! Нас не узнала, — бросил Шакал глухо.

— Возникнуть к ней надо! — загорелись глаза Задрыги. Девчонка даже села в постели.

— Сами ее распишем! Она нас высветить решила. Я это — нутром почуял! — добавил пахан.

— Вечером к ней нарисуемся! — обронил Чилим.

— Может, не она музейку высветила? Данилу надо дождаться. Он все пронюхает! — пытался охладить кентов Король. Но Шакал отмахнулся.

— Дешевка — эта падла! Мусорам продалась! С чего б кружила там? Да если бы засекла нас, у тебя сомнения посеялись!

— Она на Задрыгу подземку науськала! Честнящей заделалась, — добавил Глыба:

— Теперь лажанулась! Подергают сучку! Без понту клеилась к лягашам.

В хазу, тихо открыв дверь, вошел Данила.

— Съехала «зелень»! Кто-то ее настрополил классно! Меня хотели трамбовать. Во, падлы, недоноски вонючие! — возмущался он. И повернулся к Задрыге:

— Их в подземке не больше двух десятков канает. И это все!

— А эти? Остальные? Накрылись?

— Что ты? Свалили из штолен! Кто куда! Все приклеились к фраерам! С горожанами дышат! Катька — швеей пашет! В общаге место дали! Отмылась, прибарахлилась. На честные башли канает. От меня рыло отвернула, будто и не знала никогда! Зинка — в парикмахерской! Уже не бедствует! Нинка — контролер в бане! Валька — в кондитерском цехе, вместе с Люськой и Зойкой. Шоколад мармеладом заедают. У них своя комната при фабрике. Борька — грузчиком в порт втерся. Башляет файно! В вечернюю школу возник. У него дядя сыскался! К себе забрал. Чего ж раньше, без башлей, не нужен был? А Нюську забрали в интернат. От рахита лечут и от золотухи. Она на повара будет учиться прямо в школе. Симку помнишь? Одноглазую? Так вот эта устроилась на молокозаводе. А Васька с Пашкой в коптильном цехе рыбокомбината приморились. Иные на хазы свалили. К родне. Помирились. Венька к бабке возник. Та все посеяла. Рада, что есть кому дрова рубить. Короче, даже те, кто остались в подземке, вот-вот смоются. Ленку, уж и не секу, как это повезло — в стюардессы забрали. Ведь она всего шесть классов имела! А Ритку? Помнишь, рыжая, шепелявая такая? Ее на медсестру учат! Валерка — в автопарке — ученик слесаря. Димка — на шофера дрессируется. В туннели сплошная мелочь. Но и тех По интернатам обещают разобрать до осени.

— Ты не про то ботаешь! С Костей виделся?

— Да! Его юнгой на торговое судно взяли. Сегодня ночью — в Сингапур уходит! — хрустел пальцами Данил, отчаянно завидуя своим пацанам.

— Кто их науськал на Капку?

— Никто! Мне мелюзга вякала и взрослые пацаны! К нам возникли фраера. Трехали долго с пацанами. Мол, на хрен вам в штольнях канать? Давай в город! Там файно дышать станете. Вылечим, отмоем, накормим, определим каждого! Как люди заживете! Я час назад Костю видел! Едва узнал его! Поболтали. Он и сознался, почему на Капку хвост поднял! Мол, если бы Задрыга не влезла, Митька с сестрой, Петька, Колька с Шуриком и я тоже кайфово задышали. А нынче мы вроде в отколе от всех нормальных. И говорил, что подземке жаль нас и стыдно, мол, мы с пути сбились.

— Это им менты вякали?

— Кой хрен? Фраера! От городских властей они! Это верняк! Лягавых не было. С ними у пацанов разговор не пошел бы. Глеб меня фаловал с ним возникнуть. Он в столярном цехе на мебельной фабрике устроился. Ему с Тимкой на двоих комнату дали. С ванной, с отоплением, со светом, водой. У них даже гальюн есть.

Лангуст сидел, бледный, как гашеная известь, опустив голову, вздыхал больным, старым мерином.

— А Женька с Андреем — на стройке теперь. Им в этом доме квартиры дадут. Однокомнатные пока. Они уже каменщики! И башляют, — шмыгнул Данилка носом, совсем, как в детстве.

— У Полины рисунки остались. Очень пожалели, что не дожила. Говорили, талантище умерло. И теперь Клима забрали в школу для особых пацанов. Он на скрипке здорово шпарил. Подзавели файно фраера. Не знаю, как в той школе башлять будет. Но, пока — доволен. Одели, как пархатого! Через окно с ним ботал. Его не пустили на улицу. Он мороженого обожрался и горлянку застудил. Теперь лечат его! Аж бабу к нему приставили, чтоб не он, а она за ним ухаживала! — пустил слюни Данилка.