Александр Соловьёв - Ветви Ихуа

— Кто знает, может быть, ты умело прикидывался, — оборвал Куртц. — Тесты показали, что твой уровень оставляет желать лучшего. Учитывая твою помощь, мы по-прежнему даем тебе возможность развиваться, но, честно говоря, надеялись на большее. С тем же успехом мы могли обучать любого другого бигема.

— Проведите тесты повторно, — потребовал Сигурд. — Что-то здесь не так… Я ведь был уверен…

— То-то и оно, парень. Ты слишком самоуверен. А теперь заруби-ка себе на носу: только безумец может просить направить его на повторное тестирование. Если тебе говорят, что ты прошел тест, — это значит, ты имеешь право жить в Поселении, — гордись этим правом, бигем. Но если тебе говорят, что тебя хотят направить на внеочередное тестирование, это значит только одно — в твоей благонадежности сомневаются. То, что мне приходится тебя этому учить, говорит вот о чем: ты в самом деле не настолько умен, как сначала нам показалось.

Сигурд стиснул зубы и промолчал.

— Ладно, — Куртц понизил голос. — А теперь то, ради чего я тебя сюда вызвал. Маршал дает тебе условное повышение. Условное — потому что на самом деле ты его еще не заслужил, повышение… потому что ты по-прежнему представляешь некоторый интерес. Скажу от себя: знаю, что ты кое-что сказал маршалу, и он знает, что я не могу этого не знать. Я говорю тебе это, чтобы и ты знал, что я знаю.

— Что вы имеете в виду?

— Ты предложил затеять войну. Скоро сам поймешь, что подверг напрасному риску себя и еще кое-кого, но будет уже поздно. Я не обязан скрывать эту информацию и не скрываю ее. Но для тебя будет лучше держать язык за зубами, уж поверь мне. Не говори ни однокурсникам, ни преподавателям. Понял?

— Как скажете.

— И помни: ты в первую очередь служишь господину Ханарану, а не маршалу Яглому, — такова иерархия Поселения. Твоя информация о городе — это хорошо, твои умственные способности, немного отличающие тебя от других безродных, тоже плюс. Тебя переводят на индивидуальное обучение и дают звание сержанта. За три недели ты должен освоить весь курс, и одновременно уже с завтрашнего дня станешь посещать тактические войсковые занятия. Но ты по-прежнему остаешься бигемом, и твое поведение непредсказуемо, поэтому я со своей стороны обязан усилить контроль. Придется кое-что примерить. Только не стоит воспринимать это как наказание: скорее, как поощрение, ведь теперь ты будешь почти как алб…

— Что?! Ремень? Вы об этом? Нет, сэр, так не пойдет. Я не для того сюда пришел, чтобы меня опоясывали.

— Поосторожнее со словами, бигем, — рявкнул Куртц. — Ты тут не в своей пещере!

— Зачем ремень? Думаете, я собираюсь сбежать?

Куртц стукнул кулаком по столу.

— Молчать! Ты даже понятия не имеешь, что такое персоль!

Сигурд собрал волю в кулак и спросил как можно вежливее:

— Простите, сэр, но не могли бы вы мне это объяснить?

На огромном побагровевшем лбу Куртца выступили капли пота.

— Персоль — это символ единства народа. Ты, бигем, должен плакать от счастья, что тебе такая честь дается — носить на себе персоль.

Он вынул из стола металлическую ленту — нечто среднее между его бывшим ошейником и ремнем Руны.

— Но чтобы ты не забыл окончательно, к какой расе принадлежишь, это будет не ремень, а более привычный для тебя ошейник.

«Нет, — сказал себе Сигурд. — Ни за что».

Он поднялся со стула. Куртц тут же потянулся к сенсору на столе.

— Не зовите охрану, я не собираюсь нападать на вас. Я просто хочу отречься от своего желания стать военачальником. Сделайте меня гонцом, вышлите из Поселения либо убейте. Прошу передать мои слова господину Ханарану, — вы ведь от его имени действуете?

Куртц пронзил его ненавидящим взглядом.

— Хватит валять дурака, бигем!

От гнева он тяжело дышал. По щекам его ходили желваки: определенно Куртц хотел заговорить о чем-то важном, но сдержался.

— Поздно отстраняться… — проворчал он. — Ты уже внес сумятицу. Кто знает, к чему это приведет… Будь моя воля, я б тебя на милю к Поселению не подпустил.

Он с минуту раздумывал, барабаня пальцами по поверхности стола, потом сказал:

— Ладно. Будем считать — тебе дается отсрочка до окончания курса. Потом твоя участь и вопрос твоих привилегий будет решаться на Военном Совете.

— Могу идти?

— Да. Только вот что… Ради твоего же блага… Вряд ли, конечно, господин Ханаран вызовет тебя к себе или посетит, но если это все же произойдет, не обязательно говорить ему о наших делах. Имей в виду: я не от его имени действовал… Как правило эти вопросы ограничиваются моей компетенцией…