Александр Соловьёв - Ветви Ихуа

Свон выскочил из разинутой пасти шахты, пронесся по верхняку и застыл на месте в трех шагах от Сигурда, перевел дух, несколькими махами стряхнул цепняк и стал растирать ладони.

— Задождит, — заметил шепотом. — Айда в Тисово?

Таки он дурень, этот Свон. В Тисовом ущелье килунов не бывает. Килуны все на севере.

— Шуруй, куда хош, — отозвался Сигурд.

Он вдохнул полной грудью запах сырости. На ум пришли слова одного из «жертвенных»: «Ветер — дыханье, камни — глаза, воздух — душа, земля — мое тело…»

Куда теперь? Ясное дело, не в Тисово. На север надо, к Черте. Чтобы туда попасть, приходится крюк делать. Сначала — вперед, на юг. Далее — на Вертукаль: то бишь, сперва вправо, к расщелине, а по ней уже вниз, на нижнее плато.

— Слышь, Обезьяна? Ты это… шуруй, куда надумал, в Тисово. — Сигурд умерил суровость, посмотрел на застывшую улыбку Свона. — А я — тудой…

И не говоря больше ни слова, он слетел с места, помчался по вздымающемуся на юго-запад плато, едва касаясь ногами твердой почвы. Главное, чтобы Свон следом не увязался.

Ветер ударил в лобовую пластину крышки. На бегу Сигурд перепрыгивал через мелкие воронки — ими тут все плато усеяно. Бежал как обычно — кривокосом: бигемы намеренно кривокосом бегают, чтобы тропы не оставались.

Через несколько минут Сигурд был на краю обрыва. Внизу отвесная стена в полторы тысячи футов. Отсюда открывался вид на долину реки Антары. За ней серели отроги западных гор — там жили белобрысые. Раньше там жил Сигурд с матерью, сестрой и дядей Огином.

Он свернул, перебрался через три больших валуна и спрыгнул на широкую ровную площадку, она заканчивалась расщелиной. Отсюда шел вниз крутой каменистый склон, и по нему змеились, обрываясь то там, то здесь, гладкие русла дождевых ручьев. Вот она — Вертукаль. Когда тут ливень, склон превращается в водопад. Тучи низко — потому-то Свон и предложил идти на восток, в Тисовое ущелье.

Сигурда дождем не остановить. Он входит в скачок и с разбегу бросается вниз.

Тысячи раз он слетал по Вертукали. Все ложбинки и выступы ему знакомы, нет надобности думать о них: ноги сами находят ступени, руки знают, когда и за что ухватиться, чтобы не проскочить поворот и не ухнуть в пропасть. И вот уже он стоит на широком лежневом выступе, простирающемся вдоль стены. Не давая себе времени на отдых, Сигурд мчится к лесу.

Лежневик становится шире, мало-помалу превращается в нижнее плато. Слева гребнем отрога, поросшим деревьями, он спускается к реке.

Сворачивать рано. Эта часть леса бедна живностью. Тут нет ничего, кроме мелкой дряни — крыс да ящериц.

Стена уходит вправо, впереди равнина — широкая, местами всхолмленная, поросшая можжевельником и редкими соснами. Поодаль заросли густеют. Там плато идет под уклон, все больше обрастая густым сосновым лесом.

Добежав до леса, Сигурд останавливается в зарослях: передышка. Самое время прислушаться, принюхаться…

На ветру постанывают верхушки деревьев. Где-то вскрикивает птица. Какая-то тварь копошится под мягким хвойным ковром.

«Ветер — дыханье… земля — мое тело…»

Пару минут отдыха и в путь.

Он крался тихо, не спеша, огибая стволы сосен, мало-помалу сворачивая к западу. Слева, за зарослями, в сотне футов отсюда, равнина сползала вниз. С другой стороны опускалась сначала полого, затем круто, местами едва ли не отвесно. Впереди — удобный спуск. Там, внизу, — долина и два ущелья, все лесом покрыто — Антарским лесом, семь миль до Северной Черты.

Но сегодня Сигурд туда не собирался. Он миновал спуск и через полчаса был в конце плато, одолел гребень и оказался на краю обрыва. Слева, из-за деревьев серела скалистым боком гора Антара. Сигурд свернул и вскоре добрался до спуска. Несколько прыжков вниз — с камня на камень — и он в северном лесу.

Кусок в полторы квадратных мили — место его охоты. Дальше — Черта. Подступишь близко, сторож в ошейнике заорет, станет по мозгам балабанить, — голова затрещит, из глаз искры посыпятся. До того, как Мерло проклятую балабанку прибавил, еще куда ни шло, можно было запросто вплотную подступить к Северной Черте, а то и пересечь, да еще и в запретную зону углубиться мили на полторы. Там — небольшое озерцо-болотце, которое любят килуны.

Но теперь до него не доберешься. Атака на мозг начинается футов за восемьсот до Черты, и с каждым шагом усиливается, превращаясь в яростный долбеж. Проклятые правила!

Ухо ловит шорохи, но нет — чавканье, хрюканье, взвизгивание и уханье килунов ни с чем не спутаешь: это не килуны, это ветер шумит в ветвях.