Александр Соловьёв - Ветви Ихуа

— Держись, — хрипел он.

Руна впилась в плечи Сигурда, крепче обхватила его ногами.

Зрение начало возвращаться. Сигурд напрягся и в два рывка оказался на краю. Вскочил на ноги, пробежал несколько шагов и остановился.

— Ладно. Давай еще раз. — Он выпрямился, давая Руне сползти на землю. Заяц шлепнулся к ногам.

Сигурд приподнял крышку, освобождая пространство для ее рук.

— Ну!

— Подожди минуту… пальцы онемели.

Руна растерла руки, взялась за ошейник.

— Персоль… то есть, мой ремень — его сканирует, — сказала она. — Как только дашь ему ключ, персоль это обнаружит и отключит замок. Вспоминай, что было в твоей голове в тот момент, когда Мерло…

— Ничего не было, — отрезал Сигурд. — Мерло… он хотел, чтобы я о страхе думал, и только.

— Но ты не думал, — догадалась она. — Выходит, ты нечаянно создал другой ключ. Теперь вспоминай. Это мог быть какой-нибудь образ. Или цвет. Или голос.

Сигурд раздраженно фыркнул, однако задумался и стал перебирать в памяти голоса тех, кого знал. Все они звучали глухо и отдаленно. Он вспомнил унылый серый цвет шахты.

— Нет. Сделай сама, — сказал Сигурд. — Я не вспомню.

— Ты сможешь. Это мог быть звук. Или запах. Давай, Сиг…

— Ладно, все! — отрезал он. — Надо к Черте топать и баста! Малость потерплю, за Чертой попустит.

— Нет! За Чертой будет еще хуже.

— Брехня… попустит.

— Хочешь, чтобы я объяснила тебе механизм действия территориального ограничителя?

— Дерьмо, какого чхаря!

— Тогда вспоминай.

Он стиснул зубы, стал ворошить прошлое. Память снова подсунула Флая, затем безликого Гатта: одни только зеленые глаза не забылись… От напряжения замутило: съеденное мясо лезло к горлу.

Сигурд зарычал, схватил Руну за руки, сдавил, она завопила, — крики их слились воедино. В эту минуту в его голове будто сместилось что-то, такое на него бешенство накатило, что кожа на Руниных запястьях вмялись под его пальцами.

Щелкнул ошейник. Мгновение он оставался на месте, затем свалился в ладони албианки.

Жуть! — Сигурд схватился за шею: точно кожу сняли.

Он даже попятился от неожиданности.

— Однако ж… как это?

Она тихо засмеялась, шагнула следом, удерживая ошейник под крышкой.

— Сиг, да это… вроде как злость твоя была! Твоя ярость! Погоди, мне отключиться надо. — Руна несколько минут стояла, держа руки у него на груди, чего-то ожидая. Он слышал ее дыхание и думал: «Ишь ты… мозги-то албианские… сила…»

— Все, — сказала она наконец.

Он схватил ошейник, развернулся, метнул его между двух темных крон. Пробив листву, ошейник исчез в небе. Через несколько секунд послышалось, как он ударился о ствол дальнего дерева и, отрикошетив, шлепнулся на землю.

— А твой ремень, — спросил Сигурд. — Он-то как… пустит тебя через Черту?

— Черты нет, — сказала она. — Ты последний, для кого она существовала. Албы сами управляют персолями.

— Подбери зайца, влезай на спину, — буркнул он, разворачиваясь.

Руна сделала, что он сказал.

Сигурд не знал других албов и каковы они в деле, но об этой женщине мог сказать, что терпеть она умела. Это хорошо.

Он ухватил ее под колени и побежал вполсилы. Теперь можно и не спешить. Он вошел в самый легкий скачок, который мог удерживать. Бывало, он входил и раньше в такой вот «полускачок» — особенно, когда после удачной охоты оставалось время, а чутье говорило, что добычи больше не предвидится. Тогда он летел над плато невесомым бегом, едва отталкиваясь ногами, дыша полной грудью. Это были его самые лучшие минуты…

За полчаса он пробежал миль десять. Лес начал редеть, горы понемногу расступились. Впереди долина расширялась, вспучивалась холмом. Сигурд вбежал на взгорок, остановился и глянул назад. Неужто это Антара? Как же она мала. Край Шедара слева от нее походил на ступени. Справа от Антары темнели незнакомые горы.

— Слезай, — сказал он. — Смотри-ка.

— Не вижу ничего, только контуры, — призналась Руна.

— Горы… вишь, какие низкие.

— Наверняка отсюда они кажутся невысокими, — согласилась Руна.

Она вздохнула и устало опустилась на землю.

— Нет. Идем дальше.

— Моя рана, — прошептала она. — Там все горит. Нужна перевязка… Прошу тебя.

Он присел на корточки рядом с ней, заглянул в лицо: оно вытянулось, рот казался темным и слишком большим.

Сигурд почесал шею. Странно без ошейника, непривычно. Он повертел головой, просунул руки себе под крышку, стащил вязаную шапку, вытер вспотевшее от бега лицо.