Эльмира Нетесова - Последняя охота

— Ребята! Живее!

Так вот и не приметили черную тучу, поднявшуюся над сопками. Не увидели поземки, лизнувшей крыши жестким языком. Ветер крепчал с каждой минутой, а через час сорвался самим чертом: смешал почерневшее небо с сугробами и обрушился на все живое, хохоча страшно над головами, крышами, вообще всюду, где мог достать.

— Пурга! — ахнула Полина, выглянув из цеха.

Она едва приоткрыла дверь. Порыв ветра рванул внезапно, открыл двери настежь. Женщина не успела разжать ладонь, не отпустила ручку двери, и ее, словно пушинку, сорвало ветром, понесло куда-то в снег, подальше от цеха. Устоять на ногах не каждому дано в такую пору. Не всякий мужчина рискнет выглянуть наружу. Дамир увидел и, крикнув Михаила, выскочил из цеха.

— Куда вас понесло? — услышали за спинами запоздалое. Кто кричал? Вокруг снег и ветер, они хлещут покруче целой банды. Снег слепит, обдирает, колет лицо и шею миллионами игл, ветер валит с ног. Дышать нечем. На бровях и ресницах мигом появились сосульки.

— Где Дамир? — протягивает руку Смирнов и видит ее лишь до локтя, ног не приметил совсем, узрел себя только по пояс. — Где я? Дамир! Михаил звал стукача, но в ответ — лишь рев ветра, хохот разгулявшегося бурана.

— Полина!

Кричит Михаил, зовет, не видя и не зная, куда идти в этом месиве снега и ветра.

«Назад! В цех!» — решает Смирнов. Но где он? Согнувшись чуть ли не пополам, сделал десяток шагов, наступил на что-то. Нагнулся рассмотреть, а это Полина пытается встать из сугроба. Ее валит ветер. Михаил только теперь понял, что шел в обратном направлении. Вырвал бабу из снега, потащил за собой, держа за руку. Новый порыв пурги чуть не вырвал Полину. У нее нет сил идти.

— Где ж этот цех? Сколько идем, его все нет! — злится Смирнов, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.

Вот ударился обо что-то. Угол дома. Чей он, ничего не понятно. Ощупал. Бревно. Пошел вдоль, пытаясь попасть на крыльцо. Нашарил окно. Стучит в окно, прильнув к стеклу. Да это ж Лидино окно. Ее нет дома, она в цехе.

«Выходит, я домой пришел. Вот тут, в десятке шагов, наше крыльцо!» — тащит Полину к ступеням.

— Вот они! — чуть не плачет мужик от радости.

Он резко дернул на себя двери. Завел бабу в коридор и только здесь увидел, что лицо и руки женщины обморожены.

— Нельзя к теплу. Снег нужен, — с трудом раздирает губы Полина.

«Как там Дамир? — думает Михаил. — Вряд ли сумеет сам вернуться в цех. Надо найти его».

Он наскреб снегу с крыльца, помог женщине оттереть руки.

— Полина! Дамира надо найти. Он замерзнет. За тобой пошел, а ветром его отбросило от меня.

— Куда пойдешь? Сам погибнешь. У нас буран — беда! — с трудом выговаривает баба. — Димку дождись Золотарева. Он всех разыщет сам. Он придет.

— Пока он заявится, Дамир замерзнет! — Подбросил дров в печь, поставил чайник, снял с гвоздя куртку.

— Не добавляй горя, потом тебя искать придется. Легко ли теперь? Один не ходи…

Михаил постучал в перегородку, но Влас не отозвался.

«Значит, в дизельной сидит», — решил Смирнов и понял, что помощи ждать неоткуда.

Он вышел на крыльцо. Ни одного дома не видно, вокруг — ни души, лишь обледенелая пурга и стоны ветра. Как не хочется снова идти наугад, в непогодь. Смирнов спускается со ступеней и упирается плечом в кого-то.

— Мишка, ты? Куда черти несут?

— Дамира найти нужно!

— Чего искать? Он в цехе! Я только его видел! Сам приполз! За тебя просил. Вот Полину не нашли, — говорит Золотарев.

— Она у нас. Я привел…

— Слава Богу! Теперь Власу помочь бы! К нему я не успел. Если крышу дизельной не сорвало, живой будет. Но ее каждый год уносит пурга на реку.

— Твою мать! — выругался Смирнов. — Давай к нему?

— Полину домой отведу. Федька с внуками с ума сходят.

Вдвоем они отвели домой женщину.

— За мной ступай! След в след! Понял? — Золотарев пошел вперед. Михаил, едва различая его спину, старался не отставать.

Пока шли к дизельной, трижды выдергивал Дмитрий Мишку из сугробов, куда его вбивал буран.

— Пока на месте! — сказал Золотарев о крыше дизельной. Михаил ничего не увидел.

Влас заправлял движок и, приметив Смирнова с Дмитрием, удивился:

— Вы чего возникли?

— За тобой! Иди домой, пока жив. Глуши керосинку. Я отведу тебя!

— Чего?! Я что тебе — пидер? Сам не смогу?

— Кончай болтать! В пурге не до бахвальства! Пошли!

— Ты чё, в натуре? Да я на Колыме в такой пурге выживал, что вам и не снилось! — рассмеялся Меченый. — За меня не ссыте! Не такое продышал, а вот поселковые! Они где? Те, двое? Их в дороге пурга могла прихватить.