Эльмира Нетесова - Последняя охота

— А это оказался Дядя? — расхохотался Влас.

— Ну да!

— Как раскололся?

— На выходе из самолета билеты и документы пассажиров проверяли. И тут один из наших глянул на беременную и говорит офицеру: «А этой бабе побриться надо. Смотрите, какая щетина! Сколько живу, такого не видел у женщин». «И не увидишь, падла!» — дал ему Дядя в ухо. Офицера с трапа скинул, сам юбки задрал — и в машину. Она его у самолета, почти впритык, ждала. Только их и видели. Три чемодана рыжухи, набитые битком, уволок он с Колымы. А поймали его много позже. Хотя в Магадане проверки не чета сахалинским, но сумел пройти… Там таможня начеку.

— Таможня и «саранча» всегда поперек горла кентам стоят, — согласился Влас. — А ты в криминалистике рубишь?

— Разбираюсь. Без нее ни одного дела не раскрыть. Теперь хороших специалистов выпускать стали. Графологи имеются. Прежде эту науку отрицали, потом, когда весь мир ее признал, и у нас считаться стали. Но сколько упущено и наломано дров!

— А что это? — поинтересовался Влас.

— Почерковедческая экспертиза.

— Чушь! Что, при ограблениях фартовые свои автографы оставляют?

— Ну а Шкворень в моем деле? Тоже экспертизу провели. Не одну. Дактилоскопия доказала, что на купюрах и записке остались отпечатки пальцев Шкворня. Графологи: «Записка написана им же». Изучили все. Одно не пойму: за что он мне устроил такую пакость! На всю жизнь скомпрометировал!

— Сам знаешь, за что! Тебе кайфово ходку тянуть? Конечно, нет! А ведь она первая… Шкворень сколько раз за запретку влетал? Без счету! Да и я! Все ты дергался. Вот и получил за свое. Не по кайфу баланду хавать? Ну то-то! Он тебе за всех врубил.

— Не сам. Ему помогли…

— Бог не без милости, свет не без добрых людей! — усмехнулся Влас.

— Добрые ли? Вон ты Дамира в порошок стереть готов. Тот, кто ему помог, разве лучше?

— Понятное дело, лафовее! Ведь нам помог, а Дамир — падла, высвечивает всех.

— Дамир никому другом не был. Даже в приятелях не числился. А вот Олег… Все доброе предал. Сегодня — меня, а завтра — кого? Можно верить ему? Да он из выгоды любого подставит, родного не пощадит!

— А чё ты сопли тут развесил? «Можно ли верить?» Кто кому теперь верит на слово? Есть взаимная выгода, скрепленная бабками, будет понт. Коль нету этого, не хрен впустую ботать. Нынче друзья только на лобке водятся. На остальных не полагайся!

— Выходит, в «малине» так же?

— Так все остальные с нас пример берут, у нас учатся снимать пенки, брать навар. Ну, кто вы без нас? У нас — пахан, у вас — начальник; у нас — шестерки, у вас — опера! Но суть одна! Правда, в «малине» есть свой общак, кубышка, доля каждого. А у вас — выдали пушку, и кормись как хочешь. Вот и хватаете побирушек за грудки, свою долю вытряхиваете из нищих. Трехнешь, что темню? Своими зенками видел!

— И сколько ж Шкворень заплатил за меня Олегу?

— Я не знаю, кому и сколько. У самого спроси. Чего меня дергаешь?

— Паскуды вы все! — встал Михаил.

— Не хуже тебя! Не гоношись! Шкворень тебе отомстил за всех. А что тебя подставили, сам виноват. Везде облажался! И с кентом своим… Случись мне на его месте оказаться, давно бы урыл! За сына! Тебе, придурку, линять надо было оттуда. Чего ждал? Зачем злил? Вот и схлопотал на каленые орехи! Да я на месте того Олега ничего не пожалел бы, подставил бы тебя на сход под фартовую разборку. Уж оттуда никто не вырвется живым. Только жмуром. Но покуда откинулся б, не раз проклял бы родную мать за то, что на свет произвела! Это как два пальца…

— И ты туда же! Да ведь я уверен был, что просмотрел он сына!

— Ни его, ни тебя не разглядел!

Михаила будто обухом по голове ударили.

— Ну, чего вылупился? Иль не прав? Вот ты за стукача вылупаешься. А что он есть? И сегодня участковому падла звенит на всех. И на тебя первого. Ты знаешь, но держишь его. Зачем? Потому что сам такой же, а может, и хуже в сотни раз.

— Тогда зачем зовешь меня в свою «малину»? — спросил Смирнов.

Влас откровенно расхохотался:

— Ну, лягавый, уморил! Вовсе мозги посеял иль заспал? Что такое «хвост»? У вас в мусориловке про это помнили все. И ты средь нас не трепыхнулся б. Всюду тенью за тобой тянулся бы «прицепняк». Ты без «хвоста» и не дышал бы средь фартовых. Кто б поверил мусоряге?

— «Хвост» говоришь? Но мне пришлось бы беседовать с глазу на глаз в той же милиции, в прокуратуре и в суде. И что толку от вашего «хвоста»? Его в те инстанции насильно не затянешь, а у меня язык развязан.

— Тут смотрели б по ситуации. Чуть шухер поднялся после твоего визита, начались бы облавы на «малину», тебе первому перо вогнали б. Не промедлили б.