Павел Стовбчатый - В бегах. Цена свободы

— Пора готовиться, брат… — словно прочел мои мысли Картоха. Выражение его лица было кислым. Конечно же он чувствовал и догадывался, что я хочу взять его с собой, наверняка надеялся на это, хотя прямо и в лоб я ему не предлагал, а только намекал. И вот теперь его «надежда» вот-вот должна была умереть вместе с моим уходом. Честно говоря, я даже не знал, что ему сказать в этот момент. Если бы я говорил (писал) о нем Графу, тогда было бы другое дело, но я ничего не писал ему, только думал, прикидывал.

— Вот что, Картоха, — сказал я ему. — Как только мы сойдемся на больничке, а я в это верю, я обязательно буду говорить о тебе. Обещать ничего не могу, но если Граф не будет возражать, а ты успеешь вырваться к нам, пойдем вместе. — Я посмотрел ему в глаза и долго-долго не отводил взгляда.

— Я не успею, Михей, увы, — сжал он губы.

— Успеешь, тебе поможет мой человек, оттуда…

— Да? — Он в одно мгновение воспрял духом.

— Да. Я ничего не говорил, но концы у меня там есть. Солидные концы, поверь, брат.

— А что требуется от меня и как я узнаю, когда вырываться?

— Требуется немного. Нагонишь себе адскую температуру, «машина» есть, или «вскроешься» как следует. Остальное — мое дело.

— Но когда?

— Как только я цинкану, что «заехал» удачно. Сразу и начинай, не жди.

— Ясно. Я все понял, Михей. Все будет как в лучших домах, — заверил он меня. — Клянусь!

— А теперь мне действительно нужно подумать о сборах. Кто знает, когда за мной придут.

Я начал потихоньку собирать свои пожитки, хотя собирать было нечего. «Ствол» мы решили прицепить к ноге. Мамай подкинул мне свои широченные брюки, в которых я буквально утонул. Зато не так заметно, как в моих. Куда выведет! Выхода у меня не было. Братва помогла мне, и вскоре я удовлетворенно прохаживался по камере, проверяя, как держится пушка.

— Если до отбоя не выведут, положим опять в «нычку». Рано утром примотаем снова, — сказал Бекета. — Настраивайся, расслабься. Если станут шмонать, найдут везде, сам знаешь. Но чует мое сердце…

Он не договорил, а я попросил его не продолжать:

— Молчи.

— Молчу. У меня рука легкая, но я так переживаю, будто сам собрался валить. Эх! Где мои годочки удалые?! — воскликнул старый лис Бекета, пританцевывая на месте. — Шучу. Сколько сижу, ни разу не отваливал. Суета. Я люблю покой, степенность. Мыслишки, конечно, были, да присиживаюсь, привыкаю через год-два. Лень одним словом, лень.

Картоха негромко заржал и покачал головой:

— Не понтуйся ты, не понтуйся. Скажи честно, что духу не хватало. А то лень, суета!.. Ох и Толик, в натуре лис.

Бекета только отмахнулся от него, не став спорить.

До самого отбоя я не присаживался, надеясь в глубине души, что меня выдернут именно сегодня. Но увы, менты почему-то не спешили, и я уже прикидывал в уме, что бы это все значило. Причин для особых волнений еще не было; могло не оказаться старшего опера или еще кого-нибудь — тюрьма ведь, но тем не менее. Тяжкий груз ожидания и нетерпения давил мне на плечи и мозги, и потому я чувствовал себя так, как, наверное, чувствует себя беременная женщина перед родами. Во мне было не менее страху, чем в ней, ясно, впервые рожающей, а точнее, собирающейся родить.

Кое-как я дотянул до отбоя и, проглотив пару колес легких сонников, которые нам подогнала братва сверху, забылся. Спал я довольно долго, часов до девяти, пока меня не растолкали сокамерники. «Ствол» на сей раз лежал под подушкой, я даже не стал прятать его, так как шмон в камерах был совсем недавно. Быстро прикрепив его к ноге, я сел попить чаю. Но едва успел прикоснуться к обжигающему губы чифиру, как в дверь бахнули железным ключом. «Вертухай», — догадался я, подумав, что нас будут выводить на прогулку первыми. Но нет, он пришел за мной. Я спросил куда, но ответа не дождался.

— С вещами или как?

— Пока без. Вперед.

Я вышел и пошел с ним по коридору. Через несколько минут я был в кабинете старшего «кума». Опер в чине майора, грузный мудак лет сорока пяти, внимательно посмотрел на меня и вежливо пригласил сесть. Я сел и попросил разрешения закурить, делая вид, что немного конфужусь от такой встречи. К счастью и великому моему облегчению, старший опер не стал задавать лишних вопросов, а сразу перешел к делу.

— В камере знаешь, что сказать, не так ли? Вызывали к следователю или еще что, — проинструктировал он меня на всякий случай, словно я был новичком и мог дать маху. — Я в курсе и полностью одобряю твое решение, — продолжил опер. — Давно пора. Единственное, о чем хочу попросить… — Он немного замялся. — О сотрудничестве со мной. Со мной лично, понимаешь?