Андрей Добрынин - Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)

— Для этого ты должен бросить свою ужасную работу, — требовательно заметила Рипсимэ.

— Будет трудно, но я попробую, — обернувшись к ней, с улыбкой ответил Корсаков.

Джип, рыча на третьей передаче, преодолел подъем перед входом в ущелье и остановился на холме, над которым, словно скомканное одеяние великана, громоздились горы. С этого холма фабрика со всеми ее строениями были видна как на ладони. У главного корпуса в тени мирно стоял грузовик, превращенный в огромную мину, а рядом с ним о чем-то совещалась кучка людей. Корсаков отогнал машину к подножью холма, чтобы защитить ее от взрывной волны, потом вернулся на вершину и прилег в кювет на обочине дороги, сделав Рипсимэ и Ла Барбере знак сделать то же самое. Люди у машины не расходились. Корсаков на, миг пожалел, что у него нет бинокля, но тут же сам посмеялся над собой: и фабрике, и людям около машины оставалось жить считаные секунды, и разглядывать их не было никакого смысла. Достав из внутреннего кармана куртки передатчик, Корсаков посмотрел на пульсирующую красную кнопку, потом вновь на грузовик. Он видел машину со стороны кабины и насторожился, когда спорившие, обходя длинный трейлер, направились к дверям кузова.

— Ну что ж, — сказал Корсаков, — смотрите. Такое не часто увидишь.

Он неторопливо перекрестился православным трехперстием и нажал на красную кнопку. В первую долю секунды ничего не произошло, и Корсакову даже показалось, что устройство не сработало, но тут он уловил взглядом, как завибрировал грузовик и воздух вокруг него. В следующий миг энергия взрыва расперла стенки кузова во все стороны, затем они лопнули и, бешено крутясь, исчезли в пространстве, а кабина полетела вперед, словно игрушка, по которой наподдали ногой. Вначале взрыв развивался словно в замедленной съемке, но затем, набрав мощь, он вместе с нею набрал и скорость, почти неуловимую человеческим глазом. Взрывная волна напоминала волну прибоя, но катилась гораздо быстрее, и от ее удара взлетали вверх обломки стен, куски кровель, автомобили, напоминая брызги и клочья пены. Стены главного корпуса молниеносно распластались на земле, словно стенки карточного домика, кровля взлетела в небо, туда, где уже расплывался огромный пламенно-черный шар. Прокатившись над поверженным зданием, волна ударила и разнесла в куски строение одного из цехов, исковеркала резервуары топливного склада и у подножия гор врезалась в плотину, запрудившую горный ручей. Построить электростанцию на этой плотине было уже не суждено — бетонные плиты от удара дрогнули, разошлись, и сверкающая масса накопленной воды, словно лев с голубой гривой, прыжком ринулась вниз, увлекая за собой кувыркающиеся плиты. Там, где оборвались высоковольтные провода, повисли целые облака искр, и вскоре на земле от этих искр вспыхнуло стремительно растекавшееся горючее. Пламя, добежав по ним к их истоку, ворвалось в прорванные резервуары, и они с грохотом взорвались один за другим, выбрасывая в небо огромные клубы дымного пламени. Катившаяся с гор масса воды и камней с глухим ревом обрушилась на административный корпус и погребла его под собой, затем снесла и без того уже полуразрушенные здания растворного цеха и реактивного склада и, бешено крутя сталкивающиеся друг с другом обломки, привольно разлилась по территории фабрики. Среди пронизанных языками пламени черных клубов дыма вдруг вздулись клубы пара — это огненные реки горящего топлива столкнулись с потоками воды. Раздались пронзительный треск, грохот, и к небу взвился целый фонтан искр — это одна из подхваченных потоком плит протаранила двери электроподстанции. Реки пламени и потоки воды, сталкиваясь и борясь между собой, все же в основной своей массе текли параллельно, стремясь пересечь дорогу и вырваться на простор покрытой садами долины. Территория фабрики теперь виднелась только местами — большая часть ее скрылась в дыму и облаках пара. Те участки, которые просматривались с холма, сплошь были покрыты обломками, мутной водой и горящим топливом, все здания либо лежали в руинах, либо горели. Людей нигде не было видно, только от въезда, где находилось более возвышенное место, не захваченное потопом, и где громоздилась целая баррикада из поваленных ворот, изгороди и разрушенного караульного помещения, несколько темных фигурок поспешно ковыляли в сторону города. Дым растекся по небу, в долине потемнело, и только там, где ветер прорывал дымные тучи, пучки лучей пробивались к земле.