Эльмира Нетесова - Утро без рассвета. Сахалин

— Ладно. Ты прав. Для таких случаев действительно нужно быть приспособленным к тайге, или быть лесником. А у меня в этом опыта нет. Иди. Но будь осторожен. Слушай. Старайся запомнить все.

Юрка ушел. Яровой вернулся в зимовье. Разговорился с лесником. Тот сетовал:

— Смотрю я на вас и жалко мне Юрку. Тоже ведь вот так же маяться будет. Всякое дерьмо ловить. А кому это надо? Брали бы сразу, сажали в тюрьму и дело с концом. Я-то думал, внук начальником будет. Оказывается, как он мне сказал, не так легко прокурором сделаться. А можно и вовсе им не стать. Вот ведь жаль. Я-то думал доброе Юрке делаю. Оказалось — просчитался. Лучше б я его на доктора послал учиться. Вот уж истинно святое дело людей от хвори избавлять.

— Мы, отец, тоже лечим, только другую хворь. Души лечим. Судьбы человеческие. Общество от преступников избавляем. Людей — от беды. Жизнь — от зла. Разве это менее нужно?

— Оно-то так. Я ведь тоже не без головы. Кое-что соображаю своими мозгами. Но только врач, он — интеллигент. Всегда в тепле, в чистоте, в белом халате. При почете. Дал таблетку и забота с плеч. И никаких тебе командировок. Всегда на месте. В одном дому. С семьей. Без морок и переживаний. Для него нет преступников. Кто к нему пришел, тот больной, кто не ходит— здоровый. И работа легкая, и зарплата хорошая. Не меньше, чем у прокуроров.

— Легкого, отец, лишь слабые ищут. Настоящий мужчина работу не по легкости ее, а по сердцу выбирать должен.

— Работа — не жена. Это бабу по сердцу, а работу по удобству и заработку выбирать надо.

— Что ж вы себе ни удобств, ни заработка не нашли? — рассмеялся следователь.

— Молодой был.

— А Юрий разве старик?

— Я неграмотный. Ликбез еле осилил.

— Иные и того не имеют, а устроились удобнее.

— В деревне, что ль?

— Хотя бы.

— Не, я не могу так.

— Отчего же?

— Здесь я сам себе хозяин. Никто в уши не жужжит. Работаю — сколько влезет. И куда ни глянь — ни соседей, ни пересудов. Одни владенья. Только знай успевай всюду!

— А удобства? — не унимался Яровой.

— Як ним непривычный. Обхожусь.

— Вот видите…

— Так то я. А Юрка — ребенок.

— Ему мужчиной надо становиться.

— Успел бы. Куда спешить.

— А медлить нельзя.

— Тайга наша с любого мальчонки такого мужика сделает, что никакой науке за нею не угнаться. Она ко всему приноровит и сердце в нужную сторону повернет, и мозги, коли надо — вправит. Краше любой науки. Она ведь тоже не с облаков, от земли пошла, от ней взяла корни и жизнь. Отсюда— с земли, с лесу, все свое начало берет. А Юрка корни тех наук с самого сызмальства познавал. Своими руками. Ему ведь только чуть грамотней надо было стать. Вот и все.

— Нет, отец, Юрию, кроме знаний тайги, а они, несомненно, большое подспорье, в настоящую жизнь выходить пора.

— То-то меня и печалит.

— Почему?

— Редко видеться станем.

— Это не беда.

— Кому как.

— Вам, отец, радоваться надо.

— Чему?

— Внук нужным человеком станет.

— Эка важность!

— А что?

— Кто тайгу кидает, тому добра не бывает. В новой работе забудет тайгу. Уйдет она с его сердца. И опустеет оно. Сердце покуда любит дело — живет…

— Он новую работу полюбит.

— А за что?

— За смысл! За результаты.

— Эх, не знаю. Только трудно ему будет. Он ведь плохих людей не видел. А жизнь всякое подсунуть может.

— Вот, чтоб не было ничего плохого, и нужны в жизни следователи. И такие, как ваш Юрий.

— Хм.

— Да и вы. Хочу вас попросить об одной услуге.

— Меня? — удивился лесник.

Аркадий рассказал, что в скором времени может потребоваться от лесника.

— Это я с удовольствием! Великим! — смеялся старик, согласившись сразу.

Под утро в зимовье вернулся Юрий. Продрогший, усталый, он еле держался на ногах.

— Фиаско! Крах! Невезение, — сказал он с порога.

— В чем дело? — обеспокоился Яровой.

— Провал!

— Что случилось?

— Заподозрили.

— Кого?

— Всех! Всех подряд.

— Расскажи все, — потребовал следователь.

— А что рассказывать? Говорить не о чем,

— Эмоции в сторону! Они встретились?

— Да.

— Сколько их было?

— Двое.

— Кто с Сенькой был? Тот же, или другой?

— Тот же. Я его сразу узнал. Он приехал на лодке. Крался, близ берега. На малом газу. Еле слышно. Когда подъехал, окликнул Сеньку.

— Как?

— Позвал так его: «Муха», ты здесь?»

— Что дальше?

— А ничего. Он позвал его в лодку и они переехали на другой берег.

— Что он говорил, когда звал?

— Что лягаши взяли «на мушку». Его. Сенька сказал, что у него двое «мусоров» крутятся. И уехали.