Эльмира Нетесова - Утро без рассвета. Сахалин

— Как же это? Мне! На самом святом врать?! Подлец! А я-то хорош, выкручивался тут! Выдумывал! Защищал этого негодяя! Не хватило ему местного бабья. Поехал еще приключения на задницу искать! И на мою голову! А я-то поверил! Идиот! Зачем я такой дурак? Но кто же мог знать? Разве можно было сомневаться? Но нет! Нет! Это уж слишком…

Начальник сплава схватился за сердце, побелел. И рухнул на пол без сознания.

…Яровой потом говорил с ним. Недолго. Свиридов резко изменился. Он больше не уклонялся от показаний, не лгал. Сжато, четко рассказал все. Припоминал каждую деталь. И, озлившись на Беника, а заодно и на себя, теперь говорил, не скрывая ничего:

— Я вижу, вы располагаете весьма подробной информацией. И знаете гораздо больше, чем я могу сказать. Но моя вина в моей доверчивости. Где связано с работой — наказанием не обойдут. Но я не хочу, чтоб на мою шею чужих собак вешали, чужие грехи. С меня своих ошибок хватает. Пишите подробно мои показания. Л на те— внимания не обращайте. Я поверил. И, возможно, в этом, моя самая большая вида перед его ребенком. Пишите.

Аркадий едва успевал записывать показания Свиридова. Вопросы задавать было некогда. Начальник Нышского сплава торопился, чтоб не забыть ни одной детали.

Расстались они поздним вечером.

— Вы меня не предупреждайте о неразглашении следственных тайн. Я знаю. И поверьте, что не скажу ни слова. И, если останусь на своей должности, а вам придется приехать в Ныш, окажу всяческую помощь и поддержку по первому же вашему слову. И без слов. Кстати, на милицию нашу особо не рассчитывайте. Они не имеют опыта. Их любой поселенец проведет. Вон с подписью, например. Они при поселенцах подделывали подпись за своего начальника, через стекло, а мои увидели и переняли. Подписи Беньки на всех документах во время его отсутствия — через стекло переводили. Скрывали от милиции его отсутствие, научившись этому у милиционеров. Так-то, дорогой вы мой…

Свиридов ушел, слегка покачиваясь от пережитого. А Яровой еще долго перечитывал его показания. И первые, на какие начальник сплава просил не обращать внимания, и последние… Ошибся ты, Яровой, насчет сходства типажей. Свиридов все же — далеко не Клещ.

Завтра предстоял допрос мастера порта. Непосредственного руководителя Владимира Журавлева. Надо бы подготовиться. Обдумать. Но как? Усталость валит. Она сильнее разума. Сильнее человека.

Утром едва Яровой вошел в кабинет, дверь приоткрылась и в проем вошел мастер Ногликского порта. Он тихо прикрыл за собою дверь, так же тихо прислонился спиной к стене. Поздоровался.

— Вы надолго меня вызывали?

— Это зависит от вас. Как сложится наш разговор, — ответил Аркадий.

— Я слушаю, — подвинулся мастер ближе к столу. Вы при нашем разговоре в Ногликах сказали мне, что свой отпуск провели у родственников. Здесь. На Сахалине. И на материк не выезжали в нынешнем году.

— Да, не выезжал. Был в Аниве [9] Поселок на Сахалине . А что?

— Как же получилось, что вы брали билет до Москвы. И в то же время остались на Сахалине? Хотя взятый вами билет был использован?

— Позвоните в Аниву. Узнаете, что я там был, — спокойно отвечал мастер.

— Но не могли же вы быть одновременно и на материке, и в Аниве у родственников. Что-то одно. Так где вы были в марте?

— В Аниве, — тем же спокойным, тихим голосом отвечал мастер.

— А кому брали билет до Хабаровска?

— Не брал.

— Вот корешок билета на ваше имя. Взгляните.

— Я не был на материке нынче. Не до того было.

— Кому взяли билет? Вы? Сами? Кому давали паспорт свой .

— Я никому не давал паспорт.

— Дайте мне ваши документы, — потребовал следователь.

Мастер тут же полез в карман. Выложил все документы.

— Почему у вас временный паспорт?

— Вы же знаете, что после утраты паспорта выдается сначала временный паспорт. На полгода. И только потом, по истечении срока этого, дают паспорт на десять лет. Это правило существует во всех погранзонах. Не я его придумал.

— Где вы потеряли свой прежний паспорт? — невольно поморщился следователь.

— Я его не терял.

— Как утратили?

— Я жил в бараке. Там моей семье выделили квартиру. И вечером, когда мы с женой были на работе, в бараке случился пожар. А документы я всегда оставляю дома. И на этот раз — тоже. Сгорело все. Ничего не уцелело. Все сами себя спасали. В беде люди прежде всего о себе думают. Да и кто я им? С соседями связи не поддерживал. Не общался с ними. Потому им до меня дела не было.