Эльмира Нетесова - Вернись в завтра

— Что это было? Кто навалился на меня?

— Машина! — ответили ей.

— А я подумала, какой мужик попался кайфовый! Уж прижал, так прижал! Впервые сама не смогла справиться!

— Мама родная! Она как встала, мы все к своей машине попятились. Эта баба одной рукой, не напрягаясь, всех нас уложить сумела бы. Вот это инкассаторша! Зачем такой оружие! Она эту свою машину голыми руками развернет куда ей надо. Я сам видел, как она вытащила водителя, сунула его в кузов, села за баранку и покатила дальше, даже спасибо не сказала!

— Крутая! — похвалил Михалыч.

— Баба, конечно! — согласился Федька.

— Да при чем баба? Я про машину! Это ж надо, после кульбитов своим ходом пошла!

— Так это ж броневик! Что ему сделается? А вот баба как выдержала такой вес?

— Мышь копны не боится! Про то исстари ведомо! — усмехнулся Петрович.

— Если она мышь, то я даже не гнида! — крутнул головой Федька и добавил:

— Нам на следующий день начальник зоны объявил благодарность за своевременную помощь работникам банковской службы в ликвидации дорожного транспортного происшествия. И добавил:

— Молодцы, ребята! Ведь эти люди везли зарплату целому городу. И как они сказали, вы даже не попытались заглянуть в машину!

— Жить хотелось! — подумали мы все, но вслух промолчали. Ведь нам администрация почти праздничный ужин устроила в тот вечер. Даже компот с белым хлебом дали каждому.

— Все равно вы этими деньгами не воспользовались бы. Куда б их дели в зоне? А и сбежать бригадой не удалось бы. Всех переловили бы и добавили б сроки, приклеили б грабеж, — заметил Михалыч.

— Нам не удалось бы взять те деньги, ведь только мы отъехали, мимо нас промчалась машина сопровождения «кубышки». Она, видать, приотстала, но, конечно, нагнала. Зато мы долго вспоминали инкассаторшу. Эту женщину и ракета не сшибет. А уж пулю и не почувствует. Я такой уже никогда не увижу! За нею, как за китайской стеной, всю жизнь без тревог дышать можно!

— Эх-х, мужики! И в зоне, и в ссылке всякое случалось. Оно и на воле иной раз бывает не лучше. Вон недавно я на рынок пришел харчей подкупить, глядь, молодой парняга в инвалидной коляске побирается. Сам без ног. Ну, мать его возит. Короче, разговорился с ним. Узнал, что человек в Чечне на растяжке подорвался. Он служил там. А когда вернулся калекой домой, ему такую пенсию дали, что вслух назвать сумму, едино что матом выругаться. На хлеб и то не досыта, о другом и не мечтай. Вот тебе и защитник

Отечества, в разведке служил. От службы не уклонялся. А попал хуже, чем в петлю. Ему людям в глаза смотреть совестно. Но что делать? Мать слезами обливается. Ей вовсе горько. В армию отправила здорового мальца, а воротился калекой. Какой с него помощник? Куда и кто возьмет его на работу, коль здоровые мужики без дела маются. А на базаре, ох и тяжко приходится ему, милиция с негр свою долю берет за то, что на рынке побирается и его не гоняют. А эти кавказцы, какие торгуют на базаре фруктами, еще изгаляются над ним. Подходят к парню и при матери базарят:

— Ну, что лопух? Много тебе дали за медали? Скажи спасибо, хоть живой остался. У нас на Кавказе с чужим солдатом разговор короткий. Нечего вам у нас делать, никто вас не звал и не ждал. Теперь попрошайничай! Зато приказ выполнил, отморозок!

— Этот парень мне говорит о своей беде, а рядом грузины стоят, слушают, ухмыляются. А у меня на душе кипит. В чем тот малец виноват? Живет с матерью в старом доме. Без удобств, без надежды, без завтрашнего дня. Вот и хочу заглянуть к нему, может, чем, подмогну, камин поставлю им. Конечно, без копейки. Вот только кирпича разживусь.

— Ты что отец? Да таких по городу полно! А кто. нам помогал? Случись что с тобой, никто не поддержит! Что это на тебя нашло? — вскипел Федька.

— Замолкни! Я покуда в твой карман не лезу, сам, зарабатываю и кормлюсь без твоей подмоги. Чего; указываешь, сопляк? Ишь, хвост поднял, щипаный петух. Не прошу, чтоб ты со мной пошел к том мальцу!

— Я еще с рельсов не падал! Когда мне лихо при шлось, тоже никто не помог. И только полковник всем был прав! Даже в том, что сына задавил!

— У каждого свой полковник на пути объявился Ты, Слава Богу, с Колымы воротился в целости. Хоть за это Господу обязаны. В благодарность подмогу несчастному уж чем сумею. За тебя тем людям радость оставлю. Я вас не зову с собой. Только помни, Федя, доброе что сеешь, оно на небесах видно. И к тому сторицей воротится. Что проку брюзжать на всех поголовно, только себя растравишь.

— Возьми и меня с собой. Може, сгожусь там, а и тебе подсоблю в чем-то, — подал голос Петрович. И добавил глухо: