Эльмира Нетесова - Вернись в завтра

— Другую мамку искать надо!

— Теперь где мамку сыщешь, когда кругом одни бляди! — буркнул Андрей Михайлович.

— Слушай, ты полегче на виражах! Выходит, я тоже?..

— А ты при чем? Свою взрослую не кидаешь, а эти совсем малышей бросают!

— Вася! Так что Тоня решила с работой? Пока могу взять! Эти места не пустуют. Уже просятся туда! — повернулась Степановна к Петровичу, тот закряхтел:

— Понимаешь, Дарья, боится Тонька этой работы. Ведь училась она в деревне.

— Ну и что? У меня половина кладовщиков из села. Уже по скольку лет стажа имеют. Все справляются, никто не жалуется. И ее научим.

— А Кольку куда денет? — спросил человек.

— В наш детсад переведем. Ему даже лучше будет. Платить за него совсем немного придется. А уж на руки получит больше, чем в том детсаде, куда теперь водите.

— Трусиха моя Тонька, перемен пужается.

— Я с нею общалась, когда она убиралась здесь. Нормальная женщина, у нас спокойно справится. Первые две недели поучится, а дальше сама примет склад. Ничего трудного и страшного в нашем деле нет. Лишь бы не пила и не курила…

— Еще чего не достает! Да я ей ухи оторву, не приведись такое примечу! Сам держу в вожжах накрепко. У мине в сторону не сойдет, кнут завсегда в руках держу наготове! Об том и речи нет! — вспотел Петрович.

Степановна рассказала об условиях работы, зарплате, о людях, работающих на базе. Соседи слушали внимательно.

— Хочь сам туда беги! Коль так как говоришь, отчего у тибе народ не держится? Почему бегит?

— Воровать и пить не даем. За это выкидываем с базы вон, не глядя на стаж и возраст. Это точно. Вот и в том месяце семерых уволили. Двоих кладовщиков, пятерых грузчиков. Никто у нас заявления на увольнение по собственному желанию давно не подает. Люди за свое место держатся. Оно и понятно. Зарплату мы, пусть понемногу, но повышаем, выплачиваем ее регулярно, без отсрочек. Есть у рабочих свои льготы и преимущества. Так что решайте сами, но на размышления у вас очень мало времени осталось.

— Ладно, Степановна! Куда и когда прислать к тебе Тоньку? Считай, уговорила обоих разом!

— А ты, Василек, не смейся, я и тебе дело найду, если немного подумаю!

— В сторожа, небось? Не уломаюсь, — заартачился мужик сразу.

— Зачем? Будешь завхозом по совместительству и плотником, сразу на всю базу. Станешь за порядком следить. Не только в конторе, а и на складах. У нас эта должность свободна. Не каждого возьмешь и доверишь не всякому.

— Не-ет Дарьюшка, не уговорила! Получка жидкая, я на заказах кучерявей зашибаю. А ну как стукнет в голову свернуть к молодке на вечерок? С чем к ней пожалую? Нынче опрежь чем впустить, смотрят в «глазок» с чем возник? Коль в руках пусто, не отворят.

— Плохи твои дела, Васек, что бабы на подарки, а не на самого смотрят. В таком даже признаваться! совестно, — упрекнула Степановна.

— Да не стыди! Спросом у бабья покуда пользуюсь. Вон, недели две назад делал ремонт в доме, где хозяйка — баба! Ох и прижала к себе! Всего как есть. Горячая женщина, молодая. Да только я в отказе усталый был.

— Небось, платить не хотела за работу?

— Не обижаюсь, сполна отдала.

— Так отдала иль отдалась? — рассмеялась Степановна.

— Уж и не помню! — засмущался Петрович.

— Не пытай его, Степановна! Наш Петрович к бабкам, а не к бабам в гости ходит нынче, да и то лишь с пряниками. Говорит, что с этими гостинцами они сговорчивее становятся, чаем поют безотказно, — смеялся Михалыч.

— Не бреши пустое! — досадовал Петрович.

— Чего уж там базарить? Пошел наш Васек к Свиридихе. Целый вечер у нее на кухне просидел, про жизнь тарахтели. И только ночью, уже у себя дома, вспомнил, зачем он к ней приходил.

— Не хожу я к ей в гости! — отнекивался Василий Петрович.

— Понятное дело, неловко стало с того раза. Вовсе склероз достал за все места. Бабка на мечтала с тобой молодость вспомнить, а ты у ней весь чай испил. А и пряники, какие принес, сам и слопал.

— Будет тебе лишнее на мине городить! — серчал Петрович.

— Что там лишнее! Вон ставил я камин по заказу, в квартире, ну и Петровича с собой взял, чтоб кирпич подавал, раствор замешал. Ну, а хозяйка попросила Васю диван отремонтировать, мол, не раздвигается, не может разложить его. Так-то и увела в другую комнату. Я жду, а Васи нет, хозяйки тоже. Слышу какой- то хохот, ну пойти не решился, совестно. Глядь, уже под вечер вышли голубки с той комнаты. У Петровича штаны ширинкой на заднице одеты, а у хозяйки юбка наизнанку. Оба счастливые, сверкающие. Глянул я на тот диван, какой не раскладывался. Теперь его сложить неможно стало. А хозяйка на радостях лопочет: