Эльмира Нетесова - Вернись в завтра

жить сама, своим укладом. Никому ничем не хочу быть обязанной. Я тут родилась. Живу, как могу. Знаешь, у каждой птахи свое гнездо. Его не поменяешь, хорошо иль плохо я приросла к тому, что имею.

— А зря отказываешься. Боишься перемен. Хотя надо решиться!

— Роза! На што неволишь душу? Вон мы с Михалычем с беспортошных знаемся! С самых што ни на есть зеленых пацанов. И, тож, не все гладко, сладко шло. Чаще до горла доставала житуха. А вот покинуть свой угол никогда в башку не взбрело. Как ни тяжко доводится, тут оно все родное, вся жизнь здесь прошла, — сказал Петрович.

— Да разве то жизнь? Одно прозябание, — сморщилась женщина и похвалилась:

— Вот я здесь меньше недели, а меня уже засыпали звонками, спрашивают, как я тут, когда вернусь домой? А вот Дарья уедет, кто ею поинтересуется, чья душа заболит, кому она здесь нужна?

— А хотя бы и нам! Теперь ее одну не оставим. Уж какие мы ни на есть корявые, все же соседи, значит, почти родня, от своих не отречемся, верно, Петрович?

Василий кивнул. И минутную паузу тишины взорвал телефонный звонок. Хозяйка поспешно сняла трубку, повернулась спиной к гостям:

— Да, конечно я, кто ж еще? Ну, здравствуй! Вот как? Спасибо что вспомнила! Что? Говоришь, что не забывали, а почему не звонили? Или у вас что-то случилось? Все в порядке? А чего звонишь? Захотела о себе напомнить? Так вот знай, я всех забыла кроме тебя. Когда станешь матерью, поймешь меня. Я не отчитываю. Уж так, по теме призналась. И не ругаю. К чему впустую упрекать? Хочешь навестить? Пожалуйста, двери всегда открыты. Буду рада увидеть тебя, это правда! Хорошо! Значит, в следующий выходной? Договорились. Нет, я не забуду. Жду! — положила трубку и, повернувшись к гостям, сказала улыбаясь:

— Дочка звонила!

Гости промолчали. Хотя у каждого в голове крутился один и тот же вопрос:

— Что ж так поздно опомнилась?

— Да нет же! Она хорошая! Просто разные мы с нею, не всегда понимаем друг друга.

— Старо, как мир! Все мы вот так же оправдываем своих детей. А зачем и перед кем? Кому нужно оправданье, если не считаем их виновными? Вон я своих навестила! Внуки во все глаза на меня уставились, на шаг не отошли. На руки, на колени просятся. Жмутся ко мне, как когда-то дети… А когда вырастут, вряд ли узнают. И я тоже по-своему пойму их. Вот только на душе останется тяжесть, но ее никто не увидит, не узнает о ней, потому что об этих бедах никто не скажет, неприличной считается тема. Все считают, что такие ситуации есть в каждой семье, их выправляет только время. Хорошо, если родителям везет до него дожить…

— Мы доживем! Пусть они попробуют, пережив наше, устоять на ногах! Вон мои детки уже намекают, чтоб их к себе взяла насовсем! Неспроста взвыли. А ведь и семьи есть, работу имеют, а быт заедает. С детьми много проблем. Отец отказался помогать, послал их всех по-русски далеко и даже не звонит никому. Я его за это не осуждаю. Ко всем приходит усталость. Особо, если очевидны хамство и неблагодарность. Ведь вот и я, кажется, только вчера уехала, а уже двадцать лет прошло. Своего бывшего мужа увидела и не поверилось, что когда-то любила это чмо. Ничтожество, а не мужчина! Но живет же с ним баба, может, потому что лучшего не нашла?

— Розка! Ну о чем ты завелась? Вон со мною на базе сколько грузчиков, водителей, кладовщиков работают. И ни одного путевого мужика! Утром иду на работу, они уже похмеляются. Рожи синие, глаза красные, глянуть тошно, от них за версту сивухой прет.

А ведь все семейные, детей имеют. Вот так-то наша директриса вздумала всех порадовать и организовала коллективную поездку в цирк. Ох, и зря она это придумала! Давно на склады не заглядывала, доверяла как людям. Ну и предложила всем собраться в выходной к двум часам дня и в нашем автобусе поехать на культурное мероприятие.

— И как? Пришли? — рассмеялся Михайлович.

— Ага! Почти половина появилась. Слава Богу, что ни все, не знаю, чтоб мы с ними делали б. Наши, едва появился клоун, мигом расслабились. Он из кармана бутылку достал и сделал вид, что выпивает. Мужики враз его за своего приняли. Кто-то огурец ему дал на закусь, другой кусок сала. А третий из кармана свой стакан достал, потребовал, чтоб клоун поделился. Но тот вовремя убежал. А тут на арену обезьян выпустили. Наши мужики уже успели глотнуть и тех мартышек за баб приняли. И давай их отлавливать. Какую за хвост, другую за лапы. Дрессировщики не поймут, что происходит, стали прогонять мужиков с арены. Но не тут-то было! А люди вокруг хохочут, думают, что так и надо в представлении, что все идет по программе. А наши вовсе оборзели. Особо трое грузчиков. Один поймал обезьяну, что за барабаном была, самая большая, давай ее тискать, целовать, хватать за все места. Ну, обезьяне не понравилось такое обращенье. Она как подвезла в ухо, тот грузчик в зал улетел, там его своя жена поймала и добавила. А двоих других некому было успокоить. Один кривлялся перед мартышками, корчил рожи, кривлялся и просил, чтоб они поцеловали его. Уж и не знаю, как поняли, но подскочили и стали раздевать. А он, ну как на грех, без нижнего белья оказался. Ох, и наподдали, за то чтоб пил, но меру знал. Не пропивался б до исподнего. Обоссали его мартышки с головы до ног на глазах у всех зрителей. Третий самым везучим оказался. Напоил обезьяну самогонкой. Он ее в кармане с собой принес, «мерзавчика». Той обезьяне много ль надо? Глотнула пару раз и нашего грузчика за своего негра приняла. Всего обцеловала всюду. А потом стала раком, потребовала, чтоб и он тоже самое сделал. Уж и не знаю, чем кончилось бы, если б в это время на арену не вышли медведи. Мужик как увидал, мигом протрезвел. И с арены бегом припустил. Но мартышку схватил подмышку, решил с собой прихватить. Говорил, что уж очень ласковая. Да отняли, не позволили уволочь. Зато директриса с тех пор даже вспоминать не хочет о культурных мероприятиях. Она вскоре после того посещения цирка половину мужиков уволила за пьянство. Новых набрала. Но и эти не лучше прежних. Такие же алкаши! Разве стоит наших возить в цирк? Это обезьян надо к нам звать, чтоб настоящее представление увидели. Было б им чему поучиться у наших мужиков. Они с обеда как встанут на четвереньки, до самого вечера опомниться не могут. Спьяну свой блевотин на закусь пользуют. Попробуй заставь обезьяну повторить этот трюк, ни за что не получится! — смеялась Дарья.