Эльмира Нетесова - Вернись в завтра

— Да разве ты мужик? — кричала Ленка.

— Ах так? Ну, держись! — схватил бабу грубо и, затолкав в спальню, толкнул в постель, сорвал с нее все тряпки и как был в грязной робе завалился на нее мигом. Нет, он даже не думал доставить Ленке удовольствие, он насиловал бабу грубо, долго, не лаская, ничуть не думая о ней.

— Федя, что ж ты только теперь осмелел? Почему не сразу! Да я о таком мечтала! — лепетала обессилено. Мужик отворачивался.

Когда Ленка встала, она полностью рассчиталась с Федькой и даже вышла проводить до крыльца:

— Ты заходи ко мне. Слышь, не обижайся. Все мы бабы одинаковы. Цветем, когда нас любят. Конечно, не без своих наворотов каждая. Но ты не забывай меня, хоть иногда сворачивай на мою тропинку!

Мужик ушел не оглядываясь. Чертыхал бабу, ругал ее зло и, конечно, даже не думал когда-нибудь заглянуть к Ленке на огонек. Понял, почему сбежал от нее муж, от чего до сих пор живет одна, от чего не навещает сын, а старая мать живет затворницей, не желая общаться с дочкой.

Федя решил отдохнуть в ближайшие выходные, побродить по магазинам, купить одежонку. Но едва переступил порог, отец сказал ему о новом заказе, передал, что люди просили поставить печку в бане побыстрее.

— Дай хоть день передохну! — взмолился сын и рухнул в койку, едва успев раздеться.

Сколько он спал, не приметил, проснулся от голосов Тоньки и Кольки. Они пришли звать всех на ужин. Л мальчишка, увидев Федьку, заскочил на него верхом, потребовал поиграть в коняшки.

— Но! — сунул пятками в бока.

— Колька, я устал. Отпусти, потом поиграем! — взмолился человек, но мальчишка вошел в азарт и не отставал:

— Ты. обещался приходить. Я тебя ждал. А ты обманщик! — упрекал мужика.

— Потом расскажу. Я работал, — кое-как ссадил мальчишку на пол, тот брыкался, не хотел слезать с человека, когда понял, что тот не желает с ним играть, сказал расстроенно:

— Выходит, мне другого в папки искать надо.

— Чего? — вылупился Федя, мигом проснувшись. Он сразу сел на койке и смотрел на пацана, будто увидел впервые.

— Ты что дружбан, в отцы меня наметил?

— А че такого? Мамка все работает, ничего не видит. Ей все некогда. А я расту, как нам в доме самим всюду успеть? Вон корова потел ил ась, телка мамка затащила. Знаешь, как тяжело было? У ней пот из ушей бежал.

— А Петрович чего не помог?

— У него спина хромая. Совсем старый сделался. Мне тоже никак не получается помочь. Мамка не дает; говорит, что я маленький. Потому, папку надо найти. Чтоб как у всех. Ведь нельзя в доме без дядьки. Только и тут, хорошего надо найти, не злого.

— Колька, я в отцы твоей мамке не гожусь.

— Почему? — удивился мальчишка.

— Старый я. А мамка молодая. Не согласится за меня.

— А дед говорит, что у нас в доме только я молодой, другие — одни развалюхи! И мамка дряхлая. У ней тоже все отваливается, как стала поварихой, враз захворала. Говорит, тяжело на кухне приходится. Дед ругается на нее, велит в няньки вернуться, да мамка никак не уговаривается.

— Ладно, Колюнька, пошли ужинать. Не то мамкам уже охрипла звать, — оделся Федя и, выйдя из спальни, лицом к лицу столкнулся с Тонькой. Баба, едва глянув на него, рассмеялась:

— А у тебя на шее засос. Это какая пометила? Видно, очень угодил! А я думала ты и вправду на заказе работаешь.

— Камин выложил, — не сморгнул Федя.

— Да будет тебе! Вон какая печать на шее!

— Натер иль начесал, работа такая! — глянул на себя в зеркало и понял, что не отвертеться от приколов, сменил рубашку на свитер, закрыл шею. Но Тонька все время подшучивала над мужиком.

— Тонька! Отцепись от человека! Чего ты к нему пристала глупая! Ента отметина для Федьки поболе ордена. Так бабы дарят тем, кто порадовал и утешил. Нынче таких немного. Поизвелись мужики. Такой печаткой говориться стоит. А ты, дикарка, совестишь человека! Замолкни, пустоголовая, не мели зряшное! — оборвал внучку Петрович.

Федя сразу после ужина пошел домой, хотелось отдохнуть, выспаться. Но вскоре вернулся отец, ему захотелось пообщаться с сыном:

— Ты хоть видел комнаты? Нет? Ну и зря! Теперь только на кухне осталось паркет набить.

— Зачем он там! Давай линолеум постелим.

— Во и я Петровичу про это звенел. А он послал и ответил, что не даст полы гноить всякой химией. Его, сам знаешь, не переспоришь. Придется еще с неделю побыть в доме с им. Как-никак в помощники гожусь.

— Посиди дома. С той печкой, о какой просят, я и сам справлюсь, — ответил Федор.

— Ну ты молодец мужик! И камин сделал, и бабу заклеил, — подморгнул сыну Михалыч и спросил: