Сергей Зверев - Бойцы анархии

– Жрать будешь, Михаил Андреевич?

– На хрен иди, – от души посоветовал я, – без тебя тошно.

– Фу, какой ты сегодня неинтересный… – Чавкая, он подвалил ко мне, внимательно рассмотрел мое поверженное тело и авторитетно заявил: – Классика.

Я сразу же почувствовал недоброе. Уж больно блудливо бегали у него глаза. Он не был похож на человека, снедаемого похмельем. А много ли он пил вчера? Сердце тревожно заныло. Я приподнялся, превозмогая боль в проспиртованных суставах.

– Минуточку, Степан… Это то, о чем я только что подумал?.. О, нет… – Он подмигнул, сбывались недобрые предчувствия. – Или… это хуже того, о чем я подумал?

– Что-то происходит? – высунулась на «мужскую половину» Виола.

– Степан нас только что похоронил, – убитым голосом сообщил я.

– Не преувеличивай, Михаил Андреевич, – важно заявил коротышка. – Наши гости разошлись, вы все уснули, а я прогулялся по спящему Жулыму.

– Нужно срочно уходить… – Жар ударил в голову, я вскочил, кинулся к окну. – Виола, где оружие? Как бы не пришлось пробиваться с боем…

– Да уймись ты, – возмутился Степан. – Мне с первого раза повезло. Милую женщину зовут Лукерья, она впустила меня в окно, а муж был пьяный и спал в сенях. Он, кстати, из тех парней, что были у нас в гостях. А Лукеша… ооо… – коротышка сладострастно застонал. – Ну, просто тонна необработанного материала… О чем я, собственно, тебе и говорил. С габаритами немного перебор, но мы устроили что-то вроде качелей…

– Креативный малый, – задумчиво хмыкнула Виола и как-то «непредумышленно» на меня посмотрела.

– Кому-то в этой комнате катастрофически не хватает звездюлей… – Я схватился за голову. – Степан, нашел бы ты своей голове другое применение!

– Голове? – удивилась Виола. – Ну, и как, Степан, вы всю ночь искали пресловутую точку G?

– Она же точка разврата! – захохотал коротышка. – Да там этих точек – мама дорогая…

Я не был поклонником творчества Степана, но Виоле, кажется, понравилось. Они живо взялись обсуждать технологию изготовления и инженерные особенности «качелей» (нашли наконец-то общую тему), а я подкрался к окну и принялся подсматривать из-за липнущей к носу занавески. Возможно, я излишне перенервничал, даже про похмелье забыл. Основам конспирации коротышка был обучен. Да и Лукерья, должно быть, не полная идиотка, чтобы с утра похвастаться похмельному мужу. Но за окном что-то происходило. Впрочем, оживление не имело отношения к гостям деревни. Нарядно одетые люди – женщины в цветастых платочках, мужчины в чистых рубахах, – оживленно переговариваясь, двигались в одну сторону. «В церковь? – озадачился я. – Воскресенье сегодня…»

– Вспомнил, – сказал я, задергивая занавеску, – по выходным в деревне фильмы ужасов. Сегодня Парамон Хрущев в торжественной обстановке переселяется на тот свет. Вопрос в том, хотим ли мы участвовать в народных гуляньях?

– А может, лучше поспим? – задумался коротышка. – Пока нас не выгнали…

– Невежливо как-то, – засомневалась Виола. Кто бы говорил.

Все население деревни собралось на казнь бузотера – включая древних старцев и подрастающее поколение. Моральные аспекты местных жителей не беспокоили. Частичное оправдание тому имелось. Люди должны смотреть, запоминать, мотать на ус. В мире, где правит насилие, иначе не прокатит. Закон суров, но он закон. Только дисциплина спасет островок мирной жизни в развалившемся мире. Друзей у Парамона, похоже, не было. Никто не возмущался, не просил поговорить на эту тему. Шептались друг с дружкой некрасивые деревенские женщины – рябые, конопатые, сотворенные в тот момент, когда у Создателя проснулось чувство юмора. Косились на нашу кучку, и очень неодобрительно – на Виолу, даже в «зашифрованном» виде выгодно отличающуюся от них. Суровой стеной возвышалось мужское население. Кто-то с автоматом, кто-то с однозарядной берданкой с продольно-скользящим затвором (так называемая драгунская винтовка Бердана № 2) – даже под защитой стен они не расставались с оружием. Бабки с клюками и детишки вертелись хороводом у них под ногами, перебрасываясь веселым матерком. Ковырялся в носу неповрежденной рукой отпрыск старосты. Хмурился Никанор, слушая вполуха, что шепчет ему заскорузлый тип с бородавкой на горбатом носу.

– И кто из этих див подиума твоя Лукерья? – шепнул я коротышке. Хрюкнула Виола.

Коротышка собрался ответить, но как-то засомневался, предугадав шквал насмешек. Я тоже решил, что лучше не знать, к тому же культурное мероприятие, о необходимости которого было столько сказано, уже начиналось. По толпе пронесся гул, сельчане вытянули шеи.