Петр Катериничев - Охота на медведя

Олег снова закрыл глаза; ему вспомнилась поминальная трапеза, подруги мамы — с красными веками; он сам, облаченный в черный пуловер и в черном галстуке.

Сослуживцы отца...

— ...Если будет что-нибудь нужно... Я сейчас консультирую некоторые корпорации, в приватном, так сказать, порядке... — Небольшого роста, сухонький седовласый Феликс Эдгарович Тамп, действительный член-корреспондент академии, доктор экономики и права...

— ...Ваш отец сделал так много, как дай нам бог всем успеть... — Федор Игнатьевич Майков, крупный, полнокровный мужчина, высокий, мощный, с чуть приплюснутым носом — в детстве, еще в сороковых, занимался боксом, — с внимательным взглядом укрупненных толстыми линзами живых карих глаз.

Заместитель председателя правления одного из банков, полковник запаса.

— ...Мужайтесь, Олег... — Сергей Петрович Беклемишев, пенсионер, консультант одной из инвестиционно-промышленных групп...

— ...С вашим отцом мы еще в семидесятых... — Симон Иосифович Штейнберг, тоже пенсионер, прикативший на похороны на представительской «ауди» с мигалкой, сопровождаемой джипом.

— ...Неизвестно, чем помянут нас, а вот слово Федора Юрьевича в определенных кругах стоило многого... — Александр Сергеевич Приходько, управляющий петербургским отделением известного банка.

Олег не вслушивался в слова соболезнования, они были ритуальны и ничего не значили и не стоили отдельно от повода, от роковой случайности, собравшей здесь всех этих людей. Таких разных. Слишком разных. И было бы уж совсем глупо обмениваться визитками или рассчитывать на будущее сотрудничество. Для Олега это были пусть и зубры, но зубры давно ушедшей эпохи, отчеркнутой нулями нового тысячелетия и тем — словно сами помноженные на нуль: ничего они теперь в этом мире не значили и не стоили; кто-то из молодых и дерзких рассадил их по приличным, высокооплачиваемым синекурам и бенефициариям, стремясь отжать досуха то полезное, чем они все еще обладали: связи и опыт. А может, он ошибался? И никакие они не «пенсионеры»? А — кто? Кукловоды?

Олег сосредоточился и начал выписывать имена на отдельный листок. Рядом — названия фирм, которые они представляли раньше или представляют теперь. Сел за компьютер, вошел в Интернет, набрал список персон и текст сопроводительного письма и отправил почту Марку Захаровичу Розену. Пусть он и редкий пройдоха, но дело свое знает.

Усталость навалилась неподъемным ватным комом; скверно, ведь еще самое начало дня.

Зуммер сотового зазвучал пискляво и настойчиво. Олег посмотрел на номер.

Нет, этому человеку не ответить нельзя. Гринев поднес трубку к уху:

— Слушаю вас, Никита Николаевич.

— Что у тебя происходит, Олег Федорович?

— Работаю.

— Мои люди дожидаются у тебя в приемной уже полчаса.

— Люди? Какие люди?

— Брокеры. Парни они без фантазии, но работают вполне профессионально. Ты, как гениальный аферист...

— Я не аферист, — резко перебил его Гринев.

— Да хоть горшком обзовись, только дело делай! — В голосе Борзова зазвучал металл. — По-моему, Олег Федорович, ты не до конца отдаешь себе отчет, во что ввязался...

— Не думаю... — начал Гринев, но Борзов оборвал его на полуслове:

— Я не договорил. Ты дерзок, это свойство молодости, без этого мира не покорить, но уж мне позволь размышлять в духе суровой реальности. А реальность я тебе вчера обрисовал. Что за человек у тебя был утром?

— Бросьте, Никита Николаевич. Вы, пожалуй, уже знаете и тему нашей с ним беседы. В подробностях.

— Ты порой бываешь очень глуп, Медведь. Неужели ты думаешь, я все-таки обставил твой кабинет «ушами»?

— Почему нет?

— Потому. Во-первых, всякая техника — дело техники. И с одной точки прослушивания не я один смог бы снимать информацию. А во-вторых, ты вчера верно заметил: информация, исходящая от тебя, Олег Федорович, опасна.

— Жить вообще опасно.

— Оставим риторику. Так что за человек был у тебя с утра? И куда он делся?

Моя охрана мне, понятно, доложилась...

— Никита Николаевич, вы хотите стать мультимиллионером?

— Полегче, Медведь. Я уже мультимиллионер.

— Так вот, — продолжил Олег, словно не заметив его предостерегающего тона.

— Я решился на то, что теперь делаю. И не привык, чтобы меня поправляли, контролировали или толковали. Давайте договоримся: вы не станете мне мешать.

Это нервирует. А излишняя нервозность в нашей ситуации может привести к ошибкам. И не всякие ошибки поправимы.

— Ох, не нравится мне твоя бравада... Я сдал тебе такие карты, что...