Петр Катериничев - Охота на медведя

Но я не стал этим заниматься. Продал Онассису все свои суда. Мне нужны были оборотные средства. Меня интересовали Япония и Южная Корея.

Над потугами японцев и корейцев в автомобилестроении и электронике потешались все. «Японские часы? Это же нонсенс!» По Японии и по Корее еще бегали босоногие кули.

Я не считал это нонсенсом. Я побывал и там и там. У них нет религии.

Религию им заменяет трудолюбие и упорство. И я — сделал ставку. К концу шестидесятых я обогнал и Гетти и Онассиса.

В начале семидесятых я был в России. Самая богатая страна мира. Грешно было не обратить на нее внимание. Я — обратил. Нефте— и газопроводы в Европу — это колоссальная задумка. Ну а в Штатах — технологии «Apple» и, конечно, «паутина».

Воспоминания сэр Джонс прекратил так же внезапно, как и начал. Спросил:

— А что сделал ты, сынок? Раз оказался здесь?

— Я убил российский фондовый рынок.

— Звучит фатально. Этому я не верю.

— У меня было сто миллионов. Чужих. Я грохнул рынок акций «второго эшелона». Чтобы потом — поднять.

— Ста миллионами?

— Нет. Я проанализировал динамику кризисов минувшего десятилетия. Рынок всегда выравнивался.

— В течение какого времени?

— Иногда — две недели, иногда — два месяца. У нас должен был выровнятся быстро: политика.

Джонс поморщился:

— И — что?

Олег пожал плечами:

— Та же политика. Грядет заявление ОПЕК. Попадают российские «голубые фишки». Кому-то в России нужен другой президент. Или — этот, но очень послушный.

— А как же Брежнев?

Олег только покачал головой. Только что ему казалось, что сэр Джонс абсолютно нормален. И вот — снова...

— Брежнев ничего уже не решает, — грустно произнес Гринев.

— Действительно?

— Да.

— Занятно. Кто бы мог подумать. И Серж Корсаков послал тебя сюда.

— Да.

— Зачем?

— Не знаю.

— Я знаю. Серж Корсаков хитер и терт. Он вложился в твой подъем?

— Думаю, да.

— Ты с ним договорился об этом?

— Нет. Я не знал об их существовании. Я их просто вычислил.

— А теперь Корсакову нужно поднимать нефтянку.

— Да.

— И ты станешь нищим.

— Нет. Я стану мертвым.

— Дикие нравы... Пойдем посмотрим.

Коляска с Джонсом проскочила гостиную, выехала в другую комнату. Всю стену занимал громадный экран; в центре — Нью-Йоркский фондовый рынок; по периметру — данные со всех фондовых и валютных бирж мира.

Сверху высвечивалось число. Сегодняшнее. И месяц. Вот только год почему-то был обозначен иной — семьдесят третий.

Джонс нажал несколько кнопок на пульте. Данные с Московской фондовой переместились на большой экран. Джонс просмотрел тренды за несколько недель, щеки его порозовели.

— Великолепная игра, молодой человек. Рискованная, но в целом — совершенная.

— О да. Меня сыграли втемную.

— Тебя кто-то сыграл втемную, ты сыграл кого-то втемную. Обычное дело.

— Хороша лишь та игра, что приносит победу.

— Ты читал «Старик и море» Хемингуэя, сынок?

— Да.

— Тогда ты поймешь. Ты победил свою «рыбу». Но у тебя не было всей информации. На тебя набросилась стая акул. Сказать, почему? Нельзя победить океан. Он живет по своим законам. Над ним не властен никто. — Джонс помолчал, пожевал губами, спросил:

— Корсаков намного вложился?

— Где-то на полмиллиарда, я полагаю.

— И ему стало жалко этих денег. И он решил послать тебя ко мне. Чтобы...

Ну что ж: он все сделал правильно. И не зря мне звонил... У него была та информация, которой не имел, кроме него, никто. Даже я.

Некоторое время Роджер Джонс смотрел прямо перед собой; на губах его играла странная улыбка. Он нажал крохотную кнопочку. Дверь открылась, к нему подошел человечек небольшого роста, наклонился к губам.

Сэр Джонс говорил ему что-то несколько минут. Потом молодой человек выпрямился и быстро скрылся за дверью.

— У него феноменальная память. Я отдал кое-какие распоряжения. Он их передаст дословно. И — никаких утечек.

— И — что дальше?

— Будем ждать. Я хочу вас спросить, Олег.

— Да?

— Зачем вам было это нужно? Так рисковать?

— Честно?

— Да.

— Мне хотелось что-то сделать.

— Для себя? Или?

— Моя страна бедна. Я хочу, чтобы так не было.

— Это мальчишество. Богатым быть не заставишь. Для некоторых людей «победить» — означает кончить жизнь на плахе. Или в притоне. Так уж они устроены. Я таких знавал. Что вы хотели для себя, Гринев? Денег?

— Нет.

— Так чего же?

— Сэр Джонс, вы помните матч-реванш за звание чемпиона мира по боксу между Джо Фрезером и Мохаммедом Али?