Петр Катериничев - Огонь на поражение

— Это, Игорь, как повезет. Думаю, на твой век бандитов хватит. К тому же всегда можно утешиться Бальзаком….

— В смысле?

— «За всяким большим состоянием кроется преступление».

— Красиво, но не всегда верно, — пожимает плечами Димка. — Олег, а почему они назывались «Гудвин»?

— Организация?

— Да.

— Могли бы, к примеру, «Буратино» — тоже хорошая сказка, — смеется Крутов.

— Не знаю… Может, кто-то из «отцов-основателей» сильно сюжету сочувствовал — про деревянных солдат: сгорают и боли не чувствуют.

— А серьезно?

— Да тут и «серьезно» выглядит, как полная чепуха… Хотя… «Гудвии» по-английски можно произнести и как «гудвайн», то есть — «хорошее вино». Что в хорошем вине основное?

— Количество, — смеется Кругов, — Чего-чего, а хорошего вина много не бывает.

— Градусы…

— Букет…

— Не-а. Самое главное — это закваска или сусло. Улавливаете созвучие?

— Натяжечки…

— Кто бы спорил. Как во всякой версии.

— Так что это за вино? — интересуется Димка.

— «Три семерки». Еще в сталинское время оно, наряду с «мадерой», считалось лучшим. Его еще именовали — «дамский коньяк».

— Ко временам нашей молодости от лучшего там осталось только название… — смеется Круз.

— …и цена, — добавляет Крутов.

— Тем не менее на вариацию цифр, так или иначе включающих «777», был закрыт сейф в «Континентале».

— Почему они выбрали «Континенталь»?

— Один из трех банков, где абонентские сейфы были установлены еще вначале девяносто первого. Да и не они выбирали — отец Леки, отколовшийся от Организации, когда понял, к чему может привести ее «активность»…

Сидим молча. Ребята успели сообщить, что у Андрея Кленова все нормально — как раз сейчас уехал свататься. Сашу Регента похоронили на Ваганьковском…

Перезвонив домой, я узнал новости: меня спрашивали по телефону аж четыре девушки, а одна — даже жила в моей комнате недели три. Потом уехала куда-то за Урал, домой.

Судя по всему, Алснка перестала работать «выходной женой», но вот что покинула Москву насовсем — это вряд ли. Столица — город особый; после него переменить стиль жизни на какой-то более созерцательный и спокойный просто невозможно. Это как от привычного допинга отказаться.

Впрочем, именно это я и собираюсь сделать: принимаю алкоголь гомеопатическими дозами и исключительно с лечебными целями!

— Олег, а может, тебе политикой заняться? — раздумчиво произносит Крутов. — Ты в этом здорово шаришь…

— Ага. Готов вступить в партию Любителей Пива и возглавить ее молодежно-безалкогольное отделение! На выборах мы победим!

— Никто и не сомневается.

Сидим и молча смотрим на огонь.

Никто из друзей не задал вопроса — зачем нам нужно было во все это влезать.

Или — ради чего погиб Саша Регент. Или — почему ежедневно рискует жизнью Крутов.

Просто мы такие же, как все люди. Здесь нам жить, здесь расти нашим детям.

И мы хотим, чтобы росли они среди добрых и честных людей.

Это — наша страна, и никогда она не станет для нас этой страной.

За окном уже стемнело. Огонь в старенькой печке уютный и ровный.

Апрельский ветер гуляет по комнатам. Сижу в кресле-качалке, подаренной мне Константином Георгиевичем со своей переделкинской дачи в честь новоселья.

Собственно, из мебели у меня пока — только это кресло, пепельница и магнитофон. А потому тихонько покачиваюсь, покуриваю и слушаю Джо Дассена.

И денег на мебель у меня нет. Зато квартира… Пять громадных пустых комнат, холл, две лоджии — в новеньком доме на Юго-Западе. Потолки такой высоты, что можно достраивать еще этаж.

За квартиру я расплачивался новенькими сотенными, извлеченными из саквояжа.

Хотя покойный Досье так и не получил, я резонно рассудил, что эти деньги честно заработал в качестве гонорара — за моральный ущерб. Тем более Гудвина уже не существует, а сдать полмиллиона «зеленых» государству как клад или находку мне как-то в голову не пришло. Тем более что баксы мы честно поделили с друзьями: моральный ущерб, полученный ими, — не меньше моего.

Самое забавное, что продавцы-посредники при первой встрече, видимо, подумывали меня «кинуть». Минуты три эти мысли витали в их головах — пока из машины не показалась добродушная физиономия Крутова. Намерения были отброшены, надо полагать, как вздорные и не укладывающиеся в материалистическое понимание диалектики.

Кругов получил полковника. Крузенштерн стал вице-президентом «Континенталя».