Петр Катериничев - Редкая птица

Отсюда — маленькая дверца. Похоже — операционная. Белая как смерть. Здесь тоже съемки производились, факт.

Наконец крайняя комнатка по коридору. Ага, тоже съемочная, стилизация под тюремный подвал. Кирпичная кладка. Металлические прутья решеток. Вделанные в стену цепи. Дыба. Набор орудий пыток — клещи, зажим тиски. Хлысты, вожжи, веревки… Бред какой-то!

Выдержанная эстетика смерти. Красное, коричневое, темно-зеленое. Как в операционной — эстетика мук: белое, блеск инструментов, черная кожа кресел…

Алое — кровь.

В углу — какой-то хлам. Может, это и есть аппаратура? Что-то накрыто брезентом. Медленно тяну покрывало…

Судорога перехватывает живот…

Три трупа. Мужчины. Лица превращены чем-то тяжелым в месиво. Кисти рук обрублены. Убиты все трое зверски: одним мощным широким разрезом по горлу, скорее всего опасной бритвой. Головы держатся на шейных позвонках, а у одного — лишь на остатках кожи. Видимо. шейные позвонки перебили, когда уже мертвому дробили лицо. Опознание всех троих — невозможно.

Все трое — разного возраста и телосложения; вряд ли это охранники. Скорее всего, «временная съемочная группа». По чьему-то приказу это время для них уже истекло.

Итак, здесь никого. В смысле живых.

Второй флигель стоит с другого крыла особнячка. У меня выбор: или снова кружить по территории, или посетить саму резиденцию. Уж очень хочется встретиться с хозяевами. Понятно, на своих условиях.

Уверенность мою, что хозяева все же дома, причем вместе с гостями, подкрепляют две машины, стоящие перед бассейном у входа в особняк. Закрытый «форд» — фур-гон и Кузьмичев оперативный «ниссан». Осталось лишь выяснить, кто гость, кто хозяин.

По-прежнему смущает отсутствие охраны — и в будочке у ворот, и на территории. Ладно, примем как аксиому: у богатых свои причуды. А если они еще и параноики — тем более.

К особнячку подобрался, как мог, скрытно. Окна везде глухо зашторены.

Выбираю приглянувшееся на втором этаже: с торца, а главное — рядом мощный грецкий орех.

Забираюсь, на руках осторожно переползаю к окну, цепляюсь за подоконник.

Проползаю на животе и впадаю в комнатку. Спальня. Довольно роскошная. Панель наблюдения с восемью экранами. Осторожно щелкаю тумблерами. Как и следовало ожидать, не работает.

Дверь комнаты закрыта снаружи. Но на ключ, не на замок. Не без трудностей справляюсь и с этим. Дальше — узкий темный коридор. В конце вниз ведет деревянная лесенка. Роскошный холл с камином. Судя по рассказу Леночки, именно здесь происходило ее представление хозяевам. Сейчас холл пуст.

После яркого солнечного дня в зашторенном наглухо особняке мрачновато.

Мягко ступаю по роскошному паласу. Стоп! Рядом с камином, в углублении, коричневая резная дверца. Прикрыта она неплотно, пробивается полоска света.

Приближаюсь и сажусь аккурат в закуток между изразцовым углом камина и дверной створкой. Если кто-то и появится резко, то после света меня просто не заметит.

Особенно если прикинусь напольной китайской вазой. На полу я уже сижу, подпирая спиной стену; осталось только прищуриться. И — «разуть уши». В комнатке за дверью разговаривают, причем на весьма повышенных тонах.

— …когти рвать!

— Ты отсюда шагу не сделаешь!

Этот голос я узнал. Один из говорящих — начальник Приморского РОВД капитан Фомин Василий Кузьмич. По Ларсенову определению — «честный мент».

— Да? Капитан, ты с нами увяз по самую сраку!

— Это как повернуть. Как говаривал один языковед, есть человек, есть проблема, ну а нет, так и нет.

— Хм… Сколько мента не корми… — Что ты нас за урок-недоучек держишь? Мы ведь не сумочки подрезали, не квартирки выставляли, мы киношку делали… Помимо прочих кассет есть у нас и такая, где должностное лицо принимает взятку в особо крупном размере… Темнота и уединение сквера тогда нас не особенно затруднили.

И аппаратура, и бригада у нас профессиональные… Были.

— Сука!

— На себя посмотри. Так что светит тебе на старости лет… Потому — заткнись. Ты работаешь на меня, понял?

— Как был ты мелкой сявкой. Тесак, так и остался. Ты Князю дорогу перешел… Жадность сгубила? Занимался бы своей порнушкой, а так… Сам под вышкой подписался…

— Ты на понт меня не бери, начальник… Мне до Князевых раскладов дела нет!

— Человек Ральфа на пляже — раз. Сам Ральф — два. Трупы в квартирке на Конева, твои ребятишки — три. Разборку ты начал, так что жить тебе осталось — пшик…

— Погоди, Кузьмин, разберемся!