Петр Катериничев - Редкая птица

Еще в особом домике жили шестеро парней, которые подчинялись Доктору.

Вернее, трое из них были «технарями» — занимались аппаратурой, съемками ну и всем таким. Трое других — сволочи, эти вместе с Доком и Мартой издевались над девушками и насиловали их. Как раз те трое, что были у меня в квартире.

Да, еще два-три раза за эти дни приезжали машины, — видеть я их не видела, но слышала. После первого приезда исчезли три девочки, после второго — еще две, среди них и Крошка. Появилось и двое новеньких, — но ко мне в комнату так никого больше и не поселили, я жила одна.

Жила — это сильно сказано. От страха и неизвестности я уже перестала спать по ночам, а если и спала, то сны походили на галлюцинации — такими страшными и явными они были. Иногда даже приходило в голову, что меня сюда специально привезли, чтобы свести с ума… Вот только зачем? Я стала подумывать о самоубийстве. Но как? Утопиться в унитазе?

Перегрызть вены на руках? Так ведь эти сволочи и умереть не дадут — попытка самоубийства приравнивалась к побегу.

Во время одного из построений Марта, улыбаясь, рассказала, что был здесь такой случай — одна из девушек попыталась вскрыть вены осколком стекла. Это заметили вовремя. Доктор аккуратно заштопал руку. Потом девушку голой посадили на цепь около домика Дока, привели здоровенного кобеля… Так продолжалось несколько дней, потом девушка исчезла.

И все же я решила бежать. Выбора у меня не было.

Но на девятый день, вернее, ночью, убежала Стрелочка — худенькая белобрысая девчонка лет четырнадцати. Ее поймали утром, привезли на машине. Нас всех выстроили у бассейна и заставили смотреть…

Избивали девочку страшно. А потом Док надел свой белый халат, подручный принес раскаленный железный прут…

А я отключилась. Упала в обморок и очнулась только ночью…

Все! Не могу я больше об этом! Дрон, откуда такие берутся!..

Ленка вся сжалась в комочек, плечи трясутся, зубы выбивают дробь. Только бы не истерика.

Бережно обнимаю ее за плечи, подношу флягу с коньяком к губам. Девушка с трудом делает первый глоток, еще, еще. Все. Плечи опустились, тело обмякло.

Плачет. Хорошо. Выплачется — станет легче.

Откуда такие берутся? Власть… И слово-то, как удар кнута.Какой-нибудь мальчонка поначалу ловит бабочек и палит им крылья спичками. Ему ведь и оправдываться не нужно — бабочки вредные, потому как гусеницы березовые листики и травку жрут. А то, что красивые, — это уже не важно: важно, что вредные. И он, шести-семилетний сопляк, определил это сам. А потом — забить камнями собаку, потому что бродячая… Но это — хулиганы. А примерные девочки и мальчики доводили до слез соучеников на пионерских сборах — урок прогулял или одет не по форме. Ага, нет теперь пионерии, но одетых не по форме — пруд пруди.

Чем там еще развлекались? Раньше — проще: обсудить с партийной принципиальностью моральное разложение коллеги — спит не с женой, а совсем наоборот и, что самое противное, особо и не скрывает! Сейчас? Промчаться на затаренном авто с гладкой телкой мимо припухающих на остановке сограждан, — автобус хоть и пришел, да водитель никуда не торопится — с задумчивостью роденовского мыслителя смотрит на колесо, с задумчивостью обходит машину кругом, задумчиво закуривает…

И все это только штришки, элементы власти. Но даже такая дает ощущение собственной значимости без особых усилий. Ну и любое издевательство легко обзывает себя борьбой. Понятно — за справедливость, еще лучше — во имя.

Те, кто покруче да поволчистее, — начинают просто отнимать. Он — хилый, слабый и трусливый, я — сильный, смелый, так почему он, а не я? И растут по городам и городкам когорты «кожаных мальчиков»: с надутыми мышцами и квадратными стрижеными головами… Мне всегда было странно: неужели они на самом деле не понимают, что накачать такие мышцы — это годы труда, а пробить — достаточно маленькой пистолетной пули? И ничего уже для вас не будет: ни моря, ни солнца, ни девочек, ни авто — ни-че-го!

Вроде очевидно, а «кожаных мальчиков» все больше…

Как там в Книге Притчей? «Таковы пути всякого, кто алчет чужого добра: оно отнимает жизнь у завладевшего им».

Ну а самые бездарные подаются в националисты. Никак не может выделиться человечек: ни ума особого, ни таланта, ни трудолюбия: а тут — ничего и не нужно.

Ты изначально лучше других, потому что таковым родился.

Причем не просто лучше — самые-самые!

Тут не важно, какой националист — украинский, русский, еврейский…