Петр Катериничев - Тропа барса

Она чуть не убила себя!

Девушка тряхнула головой, выдохнула. Нашла в сумке сигареты, прикурила. Голова закружилась, но вкус никотина перебил какой-то солено-металлический привкус во рту. Еще раз осмотрела оружие. Отщелкнула обойму. Красивая все-таки игрушка.

Нужно только к ней приноровиться. И еще… Оставить один патрон. Для себя.

Попадать к этому Сиплому живой после всего… Нет! Последний патрон она оставит для него! Но… Где же все-таки она его видела раньше?..

Снова оглядела пустой сад. Какой-то он жуткий. И вовсе не лес. Все, что люди забыли, бросили, будь то дома, сады, погосты, населяют какие-то тени. Совсем не добрые тени. Нелюдь. Нужно уходить отсюда. Немедленно.

Тьма казалась материальной. Девушка встала и пошла туда, где, как ей представлялось, находится шоссе. Шла спокойно. После всего пережитого встреча с каким-нибудь маньяком-мастурбатором показалась бы ей просто-напросто невинной шуткой.

На окраине сада заметила колонку. Старая, ржавая. Но из нее тоненькой струйкой бежала вода. Аля сразу почувствовала, как сухо в горле, будто туда горстями напихали жесткого, как наждак, песка. Она подошла, прополоскала рот, горло, но пить не стала — уж очень привкус болотный! «Не пей из лужицы, козленочком станешь». Потом умылась. Достала косметичку, зеркальце. Казалось, от лица остались одни глаза. Огромные, опушенные густыми ресницами. И губы. Сжаты так плотно, будто она боится сказать что-то невероятно тайное. Если бы так!

Порылась в сумочке. Денег было немного, но достаточно. Вышла на шоссе. Подняла руку. Затормозила первая же машина.

— Куда спешим, красавица? — осведомился веселый и бодрый водитель «жигуленка».

Для него рабочая ночь только начиналась.

— Уже никуда, — спокойно произнесла Аля. — В центр подбросите?

— Такую красотку — даже даром.

— Даром не нужно. Себе дороже станет, — Обижаете, девушка. Разве я похож на сексуального маньяка?

— А разве я похожа на ночную бабочку?

— Вообще-то нет. Забирайся, чего зря стоять. Говорю же: подвезу бесплатно, все равно в центр еду.

Бросил быстрый опытный взгляд на пассажирку, заметил и синеву под глазами, и красные, чуть припухшие веки…

— С парнем поцапалась?

— Ага. И не с одним.

— Не переживай, красавица. Не стоим мы этого.

— Да? А чего стоите?

— Любви.

Девушка сжала плотнее губы:

— А вот в это я не верю. Совсем. Водитель пожал плечами:

— Жизнь длинная. Даст Бог — еще встретишь. Всему свое время.

Автомобиль тронулся, набрал обороты. То, как за ним на почтенном расстоянии двинулся другой, Аля не заметила. Не заметил и водитель. Нажал клавишу магнитофона, и в салоне зазвучала песня:

Для меня нет тебя прекрасней, Но ловлю я твой взор напрасно — Как виденье, неуловимо Каждый день ты проходишь мимо, А я повторяю вновь и вновь:

Не умирай, любовь… Не умирай, любовь… Не умира-а-ай, любовь…

Автомобиль мчался на предельной скорости. Аля смотрела в темное ветровое стекло; время от времени блики неживого люминесцентного света падали на ее лицо. Да. Ей нужно пересидеть эту ночь. Пережить. Но не одной. Нужно туда, где люди. Свет и много людей. Настоящий свет.

— Куда подрулить, лапуля? — отвлек ее водитель от невеселых мыслей. — Центр маленький, особенно на колесах. Свет и много людей…

— К «Валентину».

Ого! — только и произнес водитель, оценив респектабельность места. — Это я зря с тебя деньги не запросил!

— Да есть у меня деньги, расплачусь.

— Не разбираешься ты в людях, барышня. Шучу. На чашку кофе в этом паноптикуме хоть хватит? А то одолжу. Безвозвратно.

— Хватит, — улыбнулась Аля. — И даже на мороженое останется.

— Много не ешь, горло заболит… А ты действительно красивая. Не влетишь? А то — только скажи: к папе с мамой вмиг доставлю.

— Это вряд ли.

— Хозяин барин. А хозяйка в таком случае — барыня.

— Извините… Одна маленькая просьба…

— Да хоть две!

— Можно я… Можно я переоденусь в вашей машине? А то у меня наряд — совсем не для «Валентина».

— Конечно, зайка.

Девушка перебралась на заднее сиденье, стянула джинсы, нашла в сумочке колготки и коротенькую юбку-эластик, надела; кроссовки сменила на туфли. Заметила, что водитель поглядывает на нее в зеркальце. Спросила:

— Ну как?

— Отпад. С такими ногами, милое дитя, можно жить или хорошо, или очень хорошо.

— Мне кажется, вы порой хотите казаться циничнее, чем на самом деле.

— Это я от смущения.

— Вы верите, что я не…

— Верю. Такая красивая девчонка может убедить кого угодно в чем угодно. Если ты скажешь, что земля плоская, то у меня и сомнений никаких не возникнет. Плоская — значит, плоская.