Петр Катериничев - Тропа барса

Се ля ви? Такова жизнь? Поза. На самом деле — такова смерть.

Мы их зацепили. — Кудрин положил телефонную трубку.

Да? — Автархан поднял брови. — Кого на этот раз?

Гончарова и девчонку. Улица Новомонастырская.

Где это?

Юго-восточный район.

Что там делает преуспевающий бизнесмен, ныне бомж?

— Отлеживается.

— Нет, погоди, Степаныч. Я что-то совсем непонимающий стал, а после всего… По порядочку, а? В такой ситуации не грех и отмерить всемеро… Во-первых, как Гончаров оказался в ресторане?

— Полагаю, случайно.

— Вопрос второй: зачем он полез в разборку? Снегов его не тянул.

— По глупости.

— Что-то много глупостей, ты не находишь? С чьей-то стороны — глупость, с нашей — трупы. Тогда лучше стать дураком. Навсегда.

— Последние два-три года Гончаров слетел с «коньков». Фирму у него отобрал «Ингма-банк»…

— Это который? Бенин, что ли?

— Нет. Тот — «Икар».

— Развелось их как собак нерезаных. А «Ингма» чей? Что-то я про такой и не слышал.

— Мелочь. Валюту туда-сюда гоняют… Филиал каких-то прибалтов.

— А прибалты чей филиал?

— Николай Порфирьевич, да руки не доходили…

— Нет, ты погоди, Степаныч. Судя по вчерашнему, этот Гончаров — крутой мужик, так?

— Не хлюпик.

— Так что же, он дал обобрать себя каким-то задротам?

— У него нелады с семьей приключились. Запил. А у нас как? Если водка мешает работе, бросай такую работу. Он и бросил. Вместе с деньгами.

— Не понимаю… — покачал головой Автархан.

— Честно? Я тоже. Ну да эти афганцы — сплошь контуженные на всю голову и ниже.

— Врешь, не все. Сколько поднялось…

— Да? И где они теперь? Вот эти контузии им и помогали «строить и жить» в первые постперестроечные годочки… А потом, как нужно стало мозгами думать… Кто — в запой, а кто — под камушек…

— Не любишь ты служивых, а, Степаныч? Сам-то по кабинетам задницей терся…

— Не всегда, — ответил тот резко.

— Не обижайся. Это я к слову. Выходим на завершенку: твое резюме по Гончарову?

— Неудачник. И в бабах, и в делах. Как только что приключилось, сник, запил. А тут — разборка. Привычный способ сбросить стресс — пострелять. Девку под мышку и ноги в руки. Да и девка, надо сказать, красивая. Сейчас припухают. Думаю, ублажает спасителя из рук супостатов минетом.

— Складно врешь. Лысый пожал плечами.

— Адрес верный пробили?

— Да.

— Слушай… А почему эта «Ингма» его не завалила для верности, а?

— А зачем им?

— Не… Старый я стал совсем… Лады, — Автархан подобрался, посуровел. — Решение будет такое…

Телефон на столе запиликал приятно и зазывно. Автархан помедлил, снял трубку, поднес к уху:

— Слушаю.

— Автархан, ты что, вообще забурел? — вроде бы шутейно зазвучал в трубке голос Кондрата.

— Не груби старшим, Кондрат Петрович.

— Как можно, Николай Порфирьевич? А только… Менты мои фуры прессуют, как капусту в бочке! А ты сидишь сычом и носа не кажешь! Что прикажешь думать?

— И что ты думаешь?

— Встретиться надо, раскумекать… А то события ни в какие реалии не укладываются! Вот и Беня у меня здесь. Сидит убытки считает. А для их брата жидка убыток горше, чем серпом по пенису! Может, соберемся рядком да посудачим ладком? — Кондрат выдержал паузу и закончил совсем другим, вовсе не просительным тоном:

— Пока не поздно…

— Ты, никак, угрожаешь?

— Да брось, Порфирьевич, кому кто угрожать у нас станет? Живем хорошо, денюжки идут… Три года как каждый своим делом занят… И вдруг — нате вам песня! Тут вот Беня мне подсказывает: четыре сбоку — ваших нет! Что за разборки, Автархан?

С кем?

— Хорошо. Мы встретимся.

— И еще, слух прошел, «мука» откуда-то сыплется… Мешками.

Черт! Все же кто-то настучал. Ладно, с этим — потом.

— Поговорим при встрече.

— Сегодня, — жестко отрезал Кондрат.

— Сегодня так сегодня, — согласился Автархан. — В восемь вечера.

— Раньше.

— Раньше не получится. В «Центральной».

— Э-э-э, нет. В «Центральной» сейчас не по сезону. В «Летнем саду».

Гостиница «Центральная» была на территории Автархана. «Летний сад» — Бенина вотчинка. Славный кабачок, тихий. Кондрат умный — ни мне, ни тебе. Беня послабее их обоих будет. Вот только… Если эти хохол с евреем стакнулись, ему, Автархану, будет совсем тускло. Туши свет, называется.

— Хорошо, — не стал торговаться Автархан. До восьми вечера — целый день. А за день многое в этом мире поменяться может. Да и день — его еще прожить надо.

Автархан положил трубку, поднял глаза на Кудрина: