Петр Катериничев - Беглый огонь

Нет, с кальвадосом надо завязывать!

Дама появилась неожиданно. Оглядев мою монументальную фигуру в стиле «Железный Феликс в загуле», подала мне новехонький полосатый халат, закрыла лицо руками и начала хохотать. Сначала я заопасался было, что хохот неминуемо примет форму истерики — ничуть: дама смеялась искренне, от души, стряхивая с ресниц набежавшие слезинки. И тушь у нее не потекла: хоть и немного было той туши, самую чуточку, а Франция, сработанная в городе Париже, — не чета ей же доморощенной.

Я же тем временем набросил халат, проверил пистолет, поставил на боевой взвод и опустил в карман халата: происхождение столь редкого, дорогого и высококлассного оружия мне предстояло еще выяснить. Затем налил себе в чашку — как и мечталось, толстенную, белоснежную, — еще не остывшего кофе, присел за стол и не без удовольствия сделал глоток.

Пожалуй, я уже оттаял мозгами, оценил комизм ситуации, но непосредственно и без задней мысли разделить веселье дамы, ставшей такой милой, не мог: лицо после душа и снятия повязки саднило немилосердно, да и еще одна, помимо убойного мушкета, деталь беспокоила, как кнопка в заднице: как-то очень легко фемина сия перешла от суровой напряженности и испуганной внутренней растерянности к залихватскому и разудалому смеху.

А дама тем временем закончила одинокую веселуху и резюмировала:

— Я больше всего опасалась, что вы — бандит.

— Да? А теперь?

— Теперь не опасаюсь.

— Почему?

— Не выговаривают бандиты слово «чресла» и не оперируют сюжетами из мифологии Ветхого Завета.

Ну да. Разумно. Ответ принят. Но вопросов у меня накопилось. Вот только как их: по порядку или по значению? Впрочем, пора и позавтракать. Убьем сразу двух зайцев: и голод утолим, который не тетка, и даму займем привычным занятием, для пущей расслабухи: сдается мне, она все же хозяйка здешних апартаментов.

— Ну, раз все так славно завершилось… Чем кормить будете, барышня?

«Барышня» усмехнулась, но уже невесело, блуждающая улыбка, как у президента Франклина на стодолларовой купюре, заиграла на губах, скрывая, надо полагать, натуру художественную, тонкую и ранимую. Но и решительную притом, порой — опрометчиво.

— Меня зовут Ольга, — произнесла она, закончив немудреную сервировку.

— Ну вот и познакомились. Осталось только подружиться.

— Вы действительно морской офицер?

— В какой-то мере, в далеком прошлом, в другой жизни.

— В отставке?

— В запасе.

Некоторое время я уплетал яичницу с беконом, поджаренную мастерски: с яйцами всмятку, с золотистой корочкой…

— Почему вы назвали меня Рембо? — спросил я быстро, безо всяких «артподготовок» и подобной тому канители, наливая в чашку свежеприготовленный кофе из носика никелерованного кофейника.

— Вы так неслись от милиции…

— Стоп, милая барышня. Давайте по порядку.

— А что тут по порядку? Я наподдала вам своим «БМВ» так, что… Но грохот выстрела я ведь слышала…

— Вы сбили меня на машине?

— Да, — сокрушенно вздохнула Ольга.

— Дальше?

— Что — дальше? Погрузила в авто и увезла. М-да… Это не покаяние в содеянном, это бородатый анекдот про француженку и отечественного мужичка, валяющегося в пьяном непотребстве на тротуаре: "Мужчина в луже! Чей мужчина?

Ничей мужчина? Такси!" С какой стати ей меня подбирать?

— Вы решили, что я труп?

— Во-первых, я дико перепугалась. Выбежала из машины, наклонилась к вам, вы были без сознания. Но… Если честно, я сразу не поняла, живы вы или нет. Ну, я и…

Врет. Я, конечно, не борец сумо, но и не песчинка из пустынь знойных Эмиратов, чтобы хрупкая дама могла в минуту этак спроворить: упаковать меня в салон «бээмвухи», да еще под аккомпанемент догоняющих милицейских сапог.

Возможно, хладнокровия ей бы хватило, а вот силушки…

— А чего вы просто не уехали?

— Как это — просто уехать? А если бы вы скончались потом?

Ольга смотрит на меня красивыми карими глазами, вернее, как поется в старинной песне, «эти глаза напротив чайного цве-е-э-эта» — роскошный эпитет, когда одним словом все: и цвет, и глубина, и влажность, и бархатистость… Ольга смотрит мне в глаза и, похоже, ничуть не лукавит. Ладно, пусть будет так: она храбра, честна и совестлива. Примем как аксиому. А как же с физ-подготовочкой?

Одной ей мое бренное беспамятное тело никак не унести. Нет, в салоне роскошного авто она парилась не одна, но по каким-то своим причинам не хочет говорить о спутнике или спутниках…

— Хорошо. Пусть так. Но выстрел-то вы слышали?