Петр Катериничев - Беглый огонь

По запущенной лестничке поднялись на второй этаж. Девушка пропустила меня через «приемную», открыла дверь в кабинет. Доложила:

— Доставила.

— Хорошо. Хвосты?

— Чисто.

— Были или сбросила?

— Не было.

— Подожди внизу.

— Есть.

Как только дверь за девушкой закрылась, Крутов встал из-за стола, подошел ко мне, мы крепко пожали руки.

Игорь указал жестом на два старых, годов шестидесятых, кресла у журнального столика в углу. Расселись.

Крутов погрузнел, заматерел. Плечи у него и раньше были немаленькие, теперь — казались вовсе огромными; белоснежная сорочка от Босса, галстук и костюм от Версаче, туфли от Армани — все это сидело на Игоре так, словно он носил сие великолепие не то что сызмальства, но родился в нем. Легкие отклонения от принятого «протокольного» стиля только подчеркивали респектабельность: вещь для человека, а не человек для вещи. Перехватив мой взгляд, насмешливо бросил:

— Хорош?

— Как икона.

— Клиент пошел солидный. Нужно соответствовать.

— Понимаю.

— Коньячку? Для разговора?

— Соточку.

Крутов выудил из-под кресла початую бутылку любимого им великовозрастного коньяка «Армения», разлил по двум простым советским «слезным» стаканам.

— Закусить?

— Чтобы коньяк испортить?

— Это верно. За встречу.

Мы стукнулись донышками, неспешно выцедили янтарную жидкость. Закурили.

— Убитая девчонка у тебя в квартире — ведь не причина, а следствие, так? — Крутов испытующе смотрел на меня желтыми тигриными глазами. Вот взгляд у него не изменился, это точно.

— Так.

Игорь затянулся, выдохнул:

— Рассказывай.

— Рассказывать? Лучше я буду спрашивать.

— Это как знаешь. Мне нужно знать только одно: нынешняя подстава связана с твоим прошлым?

— А что у нас не связано с прошлым? Крутов поморщился:

— Олег, давай без философий и по существу. Уж очень люди тобой всегда занимаются конкретные.

Да и мы не абстрактные, нет?

— Я точно нет, а с тебя — станется. Где ты был в последнее время?

— Сначала в Штатах. Потом в Подмосковье.

— Безвылазно?

— Да.

— Чего тогда сорвался?

Я прикурил очередную сигарету от бычка, спросил:

— Игорь, теракт в отношении вице-президента «Континенталя» — это твой профиль? Крутов кивнул:

— Да. Значит, все так, как я и предполагал: подстава связана с убийством Крузенштерна.

— У тебя есть досье на нового президента банка?

— Господина Шекало?

— Да.

— Очень скромное.

— Чист как стекло?

— Хуже. Как ангелочек с крылышками. — Игорь поднял глаза к потолку. — Шекало Лаврентий Игнатьевич. Имечко же ему родители дали…

— Да и фамилия красивая.

— Ну. Тридцать пять лет, московский финансово-экономический, руководство приватизацией и прочими радостями где-то в провинции.

— Не Покровск?

— Нет. Тверь, Вятка, Самара? Сейчас не упомню. Уточню. Да и подвизался он там недолго. Переезд в Москву. Среднее местечко сначала в госналогслужбе, потом в Минфине, потом где-то при президентской администрации.

— Обрастал связями?

— Почему нет? Потом — переход в «Континенталь», по неизвестным мне рекомендациям, вхождение в совет директоров, наконец, как апофеоз, президентство. «Континенталь» ведь банк не из последних.

— И из очень непростых.

— Это я догадался, — хмыкнул Крутов.

— Ты приглядывался к делу об убийстве Круза?

— Нет.

— Не любопытен? Или дело того не стоит? Или опасаешься нарушить профессиональную этику по отношению к отделению милиции, на чьей территории произошел теракт?

— Олег, не ерничай. К тому же это не теракт. Такой вид преступлений давно характеризуется как заказнуха.

— Какой ты умный, Блин Клинтон…

— Дело сразу забрал ГУБОП.

— Ты же знал Круза.

— Дрон, в ГУБОПе работают профессионалы.

— Верю.

Крутов поморщился: разговор у нас явно не клеился.

— Олег… И ты, и я знаем, что «Континенталь» не простая контора. И разработку проводит как через спецов ГУБОПа, так и самостоятельно. — Глянул на меня, добавил:

— Ты прав: если, конечно, это не инициатива господина Шекало.

— Или тех, кто поставил этого клоуна.

— Или так. — Игорь посмотрел на меня внимательно:

— Ты уже влез в это дело?

Пожимаю плечами:

— Я влез в «это дело» тридцать с лишним лет назад. Когда родился.

— Опять философствуешь?..

— Эту «игрушку» можно или починить, или выбросить.

— Ты о чем?

— О стране. Но ведь для нас она не игрушка, а, Крутов?