Петр Катериничев - Беглый огонь

Сухой, как пергамент, и безликий, как лист из гербария, следователь, представившийся товарищем Петровым, измывался так надо мною полтора месяца. А потом… Потом пришел страдающий одышкой, лысеющий и потеющий непрестанно толстячок, назвался Ивановым и все началось сызнова, и в десятый раз, и в сотый, и в тысячный!..

Если бывают допросы с пристрастием, этот многомесячный марафон был — с особой жестокостью. И из стойкого индивида подобная санобработка напрочь вышибет, вернее, вытянет по капле, по жилушке, последние остатки здравого смысла! Следующего дознавателя я ждал уже с некоторым даже любопытством и злорадством и подозревал, что это будет Сидоров. Как бы не так! Жизнерадостный чернявый весельчак, назвавшийся Гиви Александровичем, предложил выпить вина, поведал, что за окном весна, жизнь прекрасна, девушки обворожительны, и — предложил ответить: какого числа произошло вот это? А вот это? Какого цвета была лавочка, на которой… Где и как я научился стрелять навскидку? Как звали моего инструктора рукопашного боя?.. И приходилось ли мне убивать? И что я при этом чувствовал?

Единственное, что меня успокаивало, — игра такая. И если вопрос моего будущего меня волновал, то вяло. Хотя я и отчетливо понимал, что система, если человечек надоел ей своей активностью, спишет его не колеблясь. Руководствуясь безликим и оттого жутковатым понятием под названием «целесообразность». Но была и положительная сторона: система корпоративна и своих за просто так не сдает.

В таких вот трудах и борениях пролетели полгода. Причем в два последних месяца странного заточения меня порадовали значительными послаблениями в режиме: я мог выходить на лужайку позади дома, вдыхать полной грудью теплый, настоянный на сосновой хвое воздух, заниматься на тренажерах и окунаться в маленький проточный бассейн с ключевой водой.

Потом была еще одна краткая, но интенсивная прокачка: «полиграф», химия, «чертов фонарь» — мигающая яркими вспышками лампа, с помощью которой оператор погружал меня в гипнотический транс и искал несвязухи в тех десятках тысяч ответов на десятки тысяч вопросов, что мне были заданы…

«Дембель» прошел до обидного буднично, безо всякой помпы. В один прекрасный день в кабинет вместо дознавателя вошел человек лет пятидесяти пяти, жесткий, собранный.

— Ну что ж, Олег Владимирович. Ваши действия были проанализированы и признаны целесообразными. Хотя и не всегда полностью оправданными. Тем не менее решено вас более не задерживать. — Он выудил из папки бумагу, улыбнулся едва-едва, одними губами. — Полагаю, вы правила знаете, распишитесь вот здесь.

Я подмахнул краткий, но содержательный текст о неразглашении всего, чего можно и чего нельзя.

Мужчина снова улыбнулся:

— Вам удалось, несмотря на все наши усилия, по ряду пунктов — нет, не ввести в заблуждение дознавателей, а просто смолчать. Не помогли ни химия, ни спецэффекты. Какой-то кусочек вашего подсознания вы заблокировали так, что…

Хорошая школа?

— Средняя. Как у всех. Вы же помните, в стране было обязательное среднее образование.

— Ну-ну. Хорошая школа и богатое прошлое.

— Был бы богат, отдыхал бы на Гавайях! Мужчина снова улыбнулся, но совсем легонько, уголком рта.

— На этой оптимистической ноте мы и расстанемся, — произнес он, лицо его ожесточилось. — Но и не мните себя суперменом. Мы могли бы вытрясти из вас все, только после такой обработки место вам — в лечебнице для тихих идиотов. Скверная перспектива?

— Мне ее уже обрисовывал один из ваших дознавателей. Или Петров, или Сидоров, или Петров-второй. — Я растянул губы в улыбке в американском стиле: дескать, весь к вашим услугам, но руки-то коротки.

— Хм… — Мужчина усмехнулся. — Вы самоуверенны в ту самую меру, которая рождает симпатию.

— Вообще-то это жизнь такая. А на самом деле я — белый и пушистый.

— Как все мы. — Мужчина улыбнулся едва заметно и — пригасил улыбку, видимо сочтя ее неуместной. — Тем не менее… Тем не менее могу сказать, вы очень помогли. Орденов и званий не предлагаю, но Богу свечку поставить извольте: голова осталась цела, лучше этой награды нет. — Он помолчал, добавил:

— Ну а все ваши мелкие прегрешения… Если коротко, дела производством закрыты.

— А вот за это спасибо.

— Не нам. Следователи провели огромную работу. И не нашли в содеянном состава преступления. Закон превыше всего.

— Кто бы спорил, — вяло улыбнулся я.

— Ваш паспорт. — Мужчина подал мне документ.