Петр Катериничев - Беглый огонь

— Голика нашли?

— Нет. Нашли автомобиль, который они преследовали. Без толку: он третий час числится в угоне.

— Дела… Козырь действительно жив? — Филин, прищурившись, смотрел на Панкратова.

— Проверить это невозможно. Хотя…

Панкратов быстро вывел на экран своего компьютера схему завода и города; внизу, отдельными строками, высветились сообщения подвижных патрулей.

— Ничего экстраординарного, — констатировал он.

В это время зазвонил городской телефон, подключенный к шифровальному аппарату спецсвязи. Филин сдернул трубку:

— Филин у телефона.

— Это Демин, помощник губернатора.

— Слушаю вас, Константин Лукич.

— У нас тут нехорошие сигналы.

— Поясните.

— Звонили и из «Демократического альянса», и из «Яблока».

— Лидеры демократов обеспокоены предстоящей сделкой?

— Не совсем так. О сделке они ничего не знают. По информации для них на завод вылетела экспертная группа из Канады для зондирования возможностей сотрудничества.

— Тогда в чем дело?

— Кто-то сообщил им, что красно-коричневые готовят на «Точприборе» масштабную провокацию. По договоренности с военными.

— Дичь!

— Не совсем. Мой источник в штабе Национального движения сообщил, что они также обеспокоены.

— А эти — чем?

— Продажей национального достояния жидомасонам.

— Идиоты!

— Полностью с вами согласен.

— Откуда у них эта информация?

— Не могу знать. Вот только они, полагаю, уже обзванивают своих отставников, а отставники будут сигнализировать действующим офицерам УФСБ. Да и вообще… Перефразируя классика… Слухи — упрямая вещь. И в Службе безопасности начнут папочку шить.

— Пусть шьют хоть две! Не успеют!

— Хорошо, что на приеме информации сижу я. Губернатор сейчас в Совете Федерации, но кто-то из ретивцев может стукнуть…

Филин слушал вполуха. Он думал, скоро и напряженно.

— Вот что, Константин Лукич. На завтра нам не нужно никаких манифестаций и уличных шествий. Позвони Серебрякову в УВД, пусть опускает на город «Невод», «Капкан», «Полкан» — все, что захочет, но чтобы назавтра утром в Покровске все было чинно и благолепно.

— Видите ли, уважаемый Геннадий Валентинович…

— Демин, ты арифметику помнишь?

— Хм…

— Так вот. Складывать не нужно. Умножай. На три.

— Если я вас правильно понял…

— Ты меня правильно понял, Константин Лукич. В три раза. Или ты считаешь, что сумма…

— Геннадий Валентинович, по телефону…

— Это спецсвязь. Во-первых. А во-вторых, никому не возбраняется развлекаться математическими ребусами в свободное время. Ты меня хорошо понял?

— Да.

— Отлично. Вот завтра, после ознакомления экспертов с материалами, можно будет уже не беспокоиться ни о чем. И вам, и мне. До конца дней.

— Я понял, Геннадий Валентинович.

— А если понял, так расстарайся! Пусть Серебряков оставит во имя, так сказать, закона и порядка в городе свое независимое мышление! На сутки!

— Если доложить губернатору…

— Вот и докладывай! Бумагу с завитком Номера Первого он видел!

Упорствовать, я думаю, не станет! Засиделся он в Покровске, хочет повыше взлететь, а когда в Москве гостишь, повыше ох как хочется! Упирай на сокрытые, но государственные интересы! Пусть строит Серебрякова, как Швейка! Ты все уразумел, Демин?

— Так точно.

— Ну что ты, Константин Лукич, по-военному? Ты давай изъясняйся казенно-суконным, и губернатор, и генерал твой милицейский этот язык лучше поймут. Но чтобы был результат. Лады?

— Сделаем, Геннадий Валентинович.

— Ну вот и хорошо. Отбой.

Филин откинулся в кресле, забросил в рот-щель сигарету, с удовольствием затянулся:

— Вот такие дела, Ильич.

— Может быть, не стоит беспокоить губернатора?

— По-твоему, он что-то заподозрит?

— Купчеев — очень неглупый человек.

— Но ведь не Ленин, а? — оскалился в улыбке Филин. — Великий Вовик тем и хорош был, что пер как танк времен Первой мировой, поливая все окружающее пространство беглым пушечно-пулеметным огнем! На всякий случай. А уж соратники добивали уцелевших. И друг друга. — Филин наплескал себе очередную чашку крепчайшего кофе, пригубил. — Ты что, Ильич, серьезно полагаешь, что у Купчеева хватит наглости позвонить Самому или хотя бы Премьеру и — э-э-э… проконсультироваться?

— Всяко может статься. Самому — нет, а вот Дюжеву вполне.

— Зачем? Рвение проявить? Искать приключения на собственный ливер? Он хорошо сидит, здешний губернатор, и хочет сидеть еще лучше. Любой аппаратчик даже при самой большой спешке торопится очень не спеша. Потому как и овес может сгореть, и осел сдохнуть. — Филин посмотрел на свой компьютер: