Петр Катериничев - Беглый огонь

Плохо было только одно: с этим парнем мы были одного поля ягоды, меня так и подмывало сказать ему слова Маугли — «Мы с тобой одной крови». Я постарше лет на пятнадцать, только и всего. Мне еще досталось быть солдатом империи, ему — выпало стать лишь легионером царька, господствующего на осколке-астероиде той самой империи.

Пусть кровь на лицах — нам не в тягость На раны плюнь — не до того Пусть даст приказ Тиберий Август, Пусть даст приказ Тиберий Август, Мы твердо выполним его.

Нет ни императора, ни империи, ни приказа. Но есть люди, которых нужно защищать. Когда-то они отстояли нашу страну, вытащили ее на плечах, а теперь тихо уходят, брошенные и беспомощные. Так быть не должно. Теперь наш черед.

Я подождал, пока глаза парня подернутся туманом наркотического кайфа, поколдовал с ампулками и добавил к скополамину кубик препарата, именуемого знающими людьми «акулой». Почему «акулой» — не ведал никто. Может, оттого, что «хватал» он «потрошимого» безжалостно и скоро? Или потому, что ученое его название не всякий и выговорит? Зато результаты — блестящие.

Торопился я медленно, как и надо в таком деликатном деле, как допрос с помощью спецпрепаратов. Незнакомец сопротивлялся, понятное дело, концентрируя волю, но при таком сочетании это ему вряд ли поможет. И все же лучше всего — искать контакт: задеть в чувственном сознании клиента что-то исключительно важное, существенное, такое, рядом с которым все остальное, будь то тайны боссов или номерные счета в инобанках, — просто шелуха.

И тут на запястье у парня увидел наколку: «Толик». И — чаечку, парящую над одинокими волнами. На блатном лексиконе это что-то означает, но у Толика на руке именно наколка, а не татуировка; когда-то такие были модны среди дворовой пацанвы, и кололи они друг другу всякие значки по подвалам… Давно, в пятидесятые, сейчас ни одному шибзику-недолетку и в ум не придет мучить себя портняжьей иглой… А эта наколка была именно такая; в зоне, даже на малолетке, сделали бы профессиональнее. А это значит…

Парень явно поплыл по волнам вынужденного кайфа; его светло-карие глаза стали похожи на закатное небо, время от времени перекрываемое тучами, когда он проваливался почти в полное забытье.

— Толик, ты детдомовский? — быстро спросил я.

— Парень не успел сосредоточиться, чтобы хоть как-то проявить волю:

— Да.

— А Ильич — благодетель?

Молчание.

— Ильич вытащил из детдома?

— Да.

— Остальных ребят тоже?

— Нет.

— Ребята дерганые?

— … Я ругнулся про себя за неконкретно поставленный вопрос Переспросил:

— Ребята воевали?

— … — Ты не знаешь?

— Нет.

— Сколько вас?

— … — Сколько человек прибыло в Покровск?

— Вся группа, — ушел от ответа Толик.

— Задача?

— Не знаю.

— Приказы отдает Ильич?

— Да.

— Вы выполните любой приказ?

— Да.

— Тебе приходилось убивать?

— Да.

— На войне?

— Нет.

— Сколько человек в группе?

— Двадцать… четыре…

Парень явно силился противостоять наркотику, но для этого нужны оч-ч-чень специфические навыки, у него таких не было.

— Есть еще какие-то группы в городе, подчиняющиеся Ильичу?

— Не знаю.

— Ильич самый старший?

— Нет.

— Ты прошел спецподготовку?

— Да.

— В группе есть инструкторы?

— Да.

— Ваша задача — охранять?

— Да.

— Вы взяли под охрану всю территорию завода?

— Нет.

— Вы патрулируете территорию?

— Да.

— Вы патрулируете подходы к заводу?

— Да.

— Вы взяли под плотную опеку спеццех?

— Да.

— Производственные помещения?

— Нет.

— Лабораторию?

— Да.

— Административный корпус?

— Нет.

— Средство внутренней связи рация «Эхо»?

— Да.

— Длина волны?

— М-м-м…

— Длина волны?!

— М-м-м…

— Тебя били в детдоме?

— Да.

— Ильич научил тебя быть сильным?

— Да.

— Ты убивал?

— Да.

— Твои родители погибли?

— Н-н-нет.

— Отец жив?

— Н-не знаю.

— Мать?

— Да.

— Ты нашел своих родителей?

— Нет.

— Это важно. Им нужна твоя помощь. Найди их.

Парень задергался, замотал головой, я крепко сжал его голову между ладонями и уставился в лихорадочно блестевшие зрачки:

— У тебя есть братья или сестры?

— Н-не знаю.

— Это важно. Найди их. Сколько тебе лет?

— Двадцать два.

— Ильич научил тебя убивать?

— Да.

— Он приказывал тебе убивать?

— Да.

— Ты готов убивать?

— Да.

— У тебя есть родители?