Петр Катериничев - Беглый огонь

Усилия полуоглушенного пассажира увенчались успехом: он вывалился-таки из машины, неловко, боком. Я рысью прыгнул на него, мигом подмял оружие, коротко и резко ударил в подбородок. Парень угомонился в кратком беспамятстве: все же лучше, чем плавать в колеблющемся пространстве. Я подхватил его на плечи «мельничкой», забросив на шею его сумку, куда уложил и миниатюрный тихий «узик»: судя по тяжести, там мно-о-ого всякого нужного в нелегальном быту добра. Уже через минуту отчалил от паленого места, проехал с десяток миль, пока не узрел хороший съезд в лес. С замиранием сердца свернул на снежную колею: «фолькс» — не джип и не «лендровер», сядешь на брюхо и будешь куковать, дурак дураком.

Оставалось уповать на народную мудрость: смелость города берет, а наглость — троны.

Проехал я с километр, угадывая под снежком заброшенный проселок. Когда вокруг пошли елки с сосенками сплошным частоколом, остановился: пора и честь знать, чай, не за грибами прибыл. Глянул на пассажира: он вряд ли полностью оклемался, но окружающее осознавал, пусть хлипко и кое-как, но осознавал: зрачки под прикрытыми веками дергались. Никаких резких выпадов с его стороны я не опасался, ибо еще при посадке скрутил ручонки сзади его же ремнем. Для знающих людей таковые путы — куда надежнее «кандалов»: из наручников при известной сноровке и подготовке можно выскользнуть, а ремешок, спутанный хитро, держит мертво, как петля — покойника.

— С прибытием в вольные Шервудские леса! — приветствовал я незнакомца чувствительным пинком в бок. — Хватит придуриваться, потолковать надо.

Чуть-чуть поразмыслив, самую малость, парень открыл глаза. Взгляд его был спокоен: сегодня ты гончий, завтра — дичь. Такая игра. Он не задавал глупых вопросов, ни о чем не просил, не пытался играть ни в какие игры. Спокойно смотрел на меня светло-карими глазами и ждал. Чего? Продолжения или перемены ветра Фортуны, когда флюгер по имени Удача повернется ко мне задницей, пардон, хвостом, хоть на мгновение?..

Ну тут уж, как отвечал старый Рабинович на вопрос о здоровье, не дождетесь!

Если нужно, сам, вместо ветра, дуть начну во всю силу легких! Легко упускается только то, что легко дается, а если за удачей ты прополз на собственных карачках расстояние от Шпицбергена до Гибралтара, то — извини… Не до-жде-тесь!

— Ты «Легенду о Нарояме» помнишь? — спросил я пленника.

— Чего?

— Кино такое. Фильм. Японский.

— Нет.

— Жаль. Очень доходчиво. Короче, чтобы не торговаться: ты отвечаешь на мои вопросы, я — отпускаю тебя на все четыре. Думаю, после ответов к шефам своим ты не попрешься, ну да Россия велика, и при известной сноровке добрый молодец, вроде тебя, не пропадет. Это первый вариант. Второй. Эта штучка тебе знакома? — Достаю из его же сумки миниатюрный шокер с регулятором мощности и кожаную сумочку на «молнии». — Вижу по реакции, что знакома. Шокер — для слабых духом, и применять его к тебе я, пожалуй, не стану. Не живодер. Хотя… — я сделал вид, что колеблюсь, — если приставить вот эти вот железные штучки к краю пениса, результат может быть очень даже впечатляющим, ты не находишь?

Парень скривил губы в ухмылке:

— Пошел на хер. Елдак нужен тому, кто остается жив. Мертвому он ни к чему.

— Ага. Значит, иллюзий насчет своего будущего ты не питаешь. И в бега от сотоварищей пускаться не собираешься, опасаясь, что все одно достанут. Или скорее я не пощажу.

— Больно ты говорливый.

— Грешен. Люблю поболтать с людьми, а удается не часто. Так о чем я? Ну да, о Нарояме. Парень, с помощью вот этих вот ампулок я тебя все одно выпотрошу, ты и сам это понимаешь, но отпустить тогда уже не смогу: перед боссами ты будешь чист, как агнец, против химии не попрешь, и пойдешь, следовательно, меня закладывать добросовестно. Убивать безоружных не на поле боя мне претит сызмальства, потому оставлю я тебя в этом глухом леске с кляпом во рту, прикрученным к одиноко стоящему дереву. К весне будешь как живой. Перспективу хорошо уяснил?

— Кончай психа давить, работай, — спокойно посоветовал парень.

Уважаю. Кем бы ни были мои противники, но людей они подбирать и готовить умеют. Игры с огнем этого требуют априори, но не всем удается. Я вынул сигареты:

— Закуришь?

— Здоровье берегу.

— Хозяин барин.

На мои приготовления — накладывание жгута и сортировку медикаментов, предназначенных отнюдь не для лечения, протирание рук спиртом, раздумчивые паузы, когда я решал, что и в каких пропорциях вводить пленнику, рассматривая необычную маркировку на ампулках — разноцветные точки и штрихи, — несговорчивый парень взирал с почтенным равнодушием стоика или, что хуже, спокойной отрешенностью самурая. Без давней идеологической подготовки — не обошлось. А что я, собственно, комплексую?! Ведь весь этот эскулапский набор, равно как и автомат «узи» с полновесными двумя магазинами, предназначался именно мне, и совсем не в подарок! На войне как на войне. И везет на ней не всем, не всегда и не во всем.