Петр Катериничев - Время барса

— Тогда зачем оно вообще нужно?

Водитель только пожал плечами: дескать, мое дело шоферское, прокукарекать, а там — хоть мокрый снег с дождем, да на мичуринские посевы. Подумал, добавил:

— Для понтов, зачем еще.

— Что? — не сразу включился погрузившийся в собственные мысли Глостер.

— Ну слово это ключевое.

— Для понтов?

— Ясное дело. Кому тут охота на нас нападать? Кутенку Черепу? Марату?

Косте Морячку? Да бакланы они, им до босса — как до неба.

— Ты это слово знаешь?

— Какое слово?

— Которое пароль?

— Нет.

— Ты же сам только что говорил…

— Так в связи с вашим приездом как раз сегодня и поменяли. И босс еще велел своим бдить так, будто Кремль охраняют. По мне — показуху решил устроить, чтобы, значит, перед начальством в грязь лицом не ударить.

— Ну и как по-твоему? Удалось ему начальству угодить? Водила покосился в зеркальце на труп босса, уже полусползший с сиденья, осклабился:

— Не особенно.

— Да ты шутник, Мишаня.

— А то.

Глостер подумал немного, протянул:

— Та-а-ак. Выходит, босс твой, Виктор Викторыч, тебе не шибко и доверял?

Может, тебе и вовсе доверять не стоит?

— Почему не доверял? — быстро отозвался Мишаня. Глаза его были снова безоблачны и пусты. Глостер усмехнулся про себя: чудные они, крестьянские дети!

И простота их куда хуже воровства!

— Как — почему? Пароль ты не знаешь, об усилении — тоже, догадки одни… А ведь шофер у босса — завсегда и телохранитель, самое доверенное лицо… Не так?

Мишаня только пожал плечами. Его посмурневшее лицо говорило о нешуточной работе мысли: работе для Мишани непривычной и тяжкой. Впрочем… Ни о чем это не говорило: знал Глостер этаких тугодумов. Они действительно мыслили с трудом, а вот соображали — хорошо и скоро. И были куда удачливее многих яйцеголовых! А вправду, кто успешен по этой жизни? Или шустрые жулики, нахапавшие безнаказанно, пользуясь близостью кто — к трону, кто — к ночному горшку правителя, или вот такие вот лупоглазые селяне:

«А чего мы? Мы ничего? Нам бы к солнышку».

— Думаю, в расход он меня готовил, — проговорил водитель спокойно и абсолютно уверенно. — В распыл. Списывать, значит, собирался. Вместе с этим. — Мишаня кивнул на убитого телохранителя.

— Чего так решил?

— Да уже две недели как с базы — никуда.

— Ну и что с того?

— И раньше он при мне такие разговоры, как с вами сегодня, то с одним разговаривал, то-с другим. А кто я ему? Юный пионер, чтобы он с меня торжественное обещание брал в молчанку играть? То-то же. А вообще… На сердце мне давно пакостно было… А уж сегодня — так вообще… Я потому и глаз от дороги — ни-ни. — Водила снова вздохнул:

— По сердцу так когтями с раннего утра — скрынь, скрынь… Боялся, какой автокран выйдет в лобовую — и привет родителям. А вона оно как вышло. Планировал Вик Викыч меня в расход, а его самого заместо этого вычеркнули.

— Бывает. Сила солому ломит. Водила вздохнул:

— Жизнь теперь такая.

— Не журись, земеля! — озорно отозвался Глостер. — Сегодня ты босс, а завтра — песий хвост. Так-то жить веселее, а?

— Веселев, — мрачно согласился Мишаня. — Куда как веселее. Потеха.

— Потехе час, а время все-таки делу. Так, Мишаня?

— Так.

— Ну а раз так… — Глостер кивнул на труп рядом:

— Поговорим о делах?

— А какие у нас с вами дела?

— Вопрос у меня считай что чисто теоретический, но с выходом на практику: а готов ли ты, Мишаня, человечка к Аиду переправить?

— К кому?

— Пардон: метафора. Против того, чтобы замочить индивида, — никаких особых возражений?

— У меня?

— Угу.

Мишаня напряженно собрал лоб морщинками, а Глостер и не сомневался, что под этим покатым лобиком сейчас идет такая работа мысли, что держись! Как бы не прогадать и своего не упустить, пока нужен! Но как бы и не заторговаться до смерти! А то ведь отхватит этот черный башку и не поперхнется! Босса завалил — как сушку схрумкал!

— Кого-то надо убить?

— Догадлив, как Премудрая Василиса. Да, убить. Обязательно убить. Не смущает?

Водитель только пожал плечами:

— Жизнь такая.

Жизнь такая… Глостер вздохнул; ему, пусть на мгновение, но стало отчаянно жалко себя! Покойный Ричард хоть в чем-то, но прав: болтается он, нестарый, крепкий мужик, и чем занят? Разбором междуусобья двух сбрендивших параноиков: Маэстро и Лира. И если уж положить руку на сердце, то… Да! Прав был покойный Ричард и в другом, на все двести процентов прав! Лир бредет в могилу и увлекает за собою всех. Он сейчас похож на тонущий фрегат: тот, погружаясь, создает рядом с собой громадную воронку, водоворот, в который и затягивает все живое и неживое… Спастись можно только отплыв от терпящего бедствие как можно дальше. Можно и по-другому: загодя сойти с обреченного корабля. Вместо этого он, Глостер, словно намертво прикручен к мачте этого злополучного парусника!