Эльмира Нетесова - Женская месть

— Давай сюда, не бедуй, присядь ненадолго, — предложил сапожник человеку, сел на чурбак, достал «лапу», вставил в нее ботинок с оторвавшейся подошвой, зачистил, подбирал гвозди.

— А где же те мужики, какие у тебя жили? — спросил гость оглядевшись.

— Поженились. Нынче семьями живут, в своем углу. Хорошие люди завсегда себе пару сыщут. Вот и эти так. Долго не мучились, сыскали судьбу, теперь довольны.

— Везучие! А я от своей слинял, к мамке смотался. У ней живу. Надоела «пила», достала до печенок. Зудела с утра до ночи. Сколько ни дай, все мало. Другие вполовину меньше домой приносили, их не грызли и всего хватало. Моя, как прорва.

— Сколько ж у тебя детей? — спросил Захар.

— Одна дочка. Ей пять лет.

— А жена работает?

— Ну да! Диспетчером в таксопарке. А я таксую. В две смены вкалываю. Мужики прикалываются, советуют бабу поменять. Поверишь, за весь месяц у меня завтра будет первый выходной. Вот решил куму навестить. Хорошая баба. Давно с ней не виделся. Мамка передала, что звонила, звала в гости. Надо навестить. Мы с ней с самой школы дружили. Никогда не подвела. Эх-х, дурак, надо было на ней жениться.

— Так и женись теперь, что мешает?

— Нынче согласится ли, ведь я алиментщик. Тогда свободным был, — вздохнул таксист.

— Ежли путевая баба, на это не глянет, — успокоил сапожник.

— Теперь, прежде чем согласиться, всякая смотрит, сколько мужик получает. А уж потом решает, идти за него или нет.

— Не горюй! Вон оба мужика, какие здесь жили, тоже детей имели, своих. Но пришлось уйти. И что с того? Устроились нормально.

— А тот, какой слесарь по машинам, далеко уехал? Хочу свою «тачку» ему в ремонт пригнать. Классно машины делает.

— Он в доме рядом живет, по соседству.

— Хорошо! Завтра к нему подвалю, может, договоримся.

— Давай, сними второй ботинок, подобью! Надежней будет!

— Отец! В другой раз! Теперь женщина меня ждет. Неловко опаздывать надолго, обидеться может. А у меня к ней серьезный разговор, может что- нибудь склеится.

— С женой помириться не хочешь?

— Не-ет, только ни это! Кончилось терпение. Устал от нее. Если кума откажет, лучше сам буду жить, один, но в семью не вернусь, жить охота! — рассмеялся громко.

— Тьфу, кобель! — поморщилась Валентина вслед ушедшему таксисту.

— С чего это ты завелась? Он тебе слова не сказал! — возмутился Захар.

— Семью бросил и рад, козлище!

— Видать, жена такая же, как ты. От того и ушел без оглядки, если не помогли, как мне. А уж если выдавили, нашто вертаться, зачем? Это едино как себе в лицо наплевать. Зря вы, бабы считаете, что терпенье мужичье бесконечно. Всему предел имеется. И сами виноваты, что остаетесь одинокими. Вымотаете душу с мужика, потом чего ждете?

— Мало от вас получаем горя? Скажи, будь ты на моем месте, простил бы все что утворял? — глянула на Захара исподлобья. Тот взял деньги оставленные таксистом, положил их во внутренний карман, сел напротив бабы и спросил:

— Чего шпыняешь? Давай поговорим начистоту один раз. Какой тебе был урон от моих подружек? Я из семьи не уходил, деньги приносил полностью. Тебя не обижал. Как мужиком была довольна. Во всем помогал. В подоле, как ты, не принес.

— Негодяй! Все свое гундишь!

— Правду говорю, сама призналась.

— Я не об Ирке, о втором ребенке сказала, что ты не сумел, не хватило твоих сил. А дочь твоя! Как можешь от родной отказываться? — заплакала баба.

— Хватит и меня доставать! Всю жизнь пилила. Хоть теперь спокойно дышу, так и здесь достаешь. А кто тут соскучился, кто звал тебя? Иди домой, не мозоль глаза. Торчишь тут целый день, чего прикипелась. Не мешайся здесь! — нахмурился человек.

— Вовсе озверел, ничего человечьего не осталось. Гонишь, как собаку. Будто я у тебя угол откусила. Ну, посидела с тобой, чем помешала, скажи? Душу малость согрела, вернулась в наше с тобой прошлое, ты и оттуда меня прогоняешь, вот окаянный, а еще говоришь что любил. Мало того что всю жизнь изменял, нынче домой вернуть не могу. Перед людьми срамно, до самой старости дожили и разошлись, как два дурака!

— Во! Хоть раз верно себя назвала!

— Захарка! А ты чем лучше?

— Сама знаешь! Будь такою и не подумала бы возвращать домой, не стала бы уговаривать. Я ли тебя не знаю. Небось, уже подсчитала, сколько я при тебе заработал, и уже прикинула, куда бы их потратила.

— На долг конечно! — вырвалось невольное.

— Сами справляйтесь. Ишь, шустрые, на чужом горбе привыкли ездить. Хватит! Устал от вас, пора честь знать, пора отдохнуть, дальше тащите телегу сами!