Жан Дети - Хищники для преисподней

Он пошел вслед за тремя людьми, проследовал за ним по длинным улочкам рынка и вышел на площадь, на которой уже собралась большая толпа. Ее сдерживал вооруженный до зубов кордон бедуинов с диким видом, одетых в форму цвета хаки. У всех была короткая стрижка, как в британских войсках.

В толпе царило гробовое молчание. Трое незнакомцев пробились в первые ряды.

На другой стороне площади кто-то кричал:

— Ou'a! Ou'a! Место нашему горячо любимому шейху! Место! Место! Ou'a! Ou'a! Место наместнику горячо любимого султана, ниспосланного нам пророком Аллаха!

Толпа расступилась по обе стороны шейха в сопровождении его детей и одного рыжего, как песчаные дюны, англичанина, которых сопровождали солдаты.

Правитель и его эскорт остановились в центре оцепленного военными круга. Перед их стопами развернули яркие шерстяные ковры. Они сняли свои богато украшенные туфли.

Мехди не пожалел, что пришел. Зрелище стоило того. Наконец-то он увидел своими глазами то, о чем ему рассказывали. Этот рыжий англичанин, сняв ботинки, тоже приготовился молиться, как и правитель. Очевидно, этот человек был обращен в исламскую веру.

Мехди больше не сомневался.

С минарета донесся гнусавый пронзительный голос муэдзина:

— La illaha ill'Allah oua Mohammad rasoul Allah…

Коленопреклоненные правоверные стали бить поклоны в такт голосу муэдзина. Несмотря на торжественность момента Мехди все же не мог удержаться от того, чтобы не поискать взглядом в толпе человека в желто-зеленом вазрахе.

Он увидел, как тот вдруг встал и бросил к шейху небольшой круглый предмет, который, упав рядом с ним, поднял в воздух облачко песка. Покатилась вторая граната.

Двое спутников незнакомца в красной куфие открыли огонь из автоматов.

Прошитые насквозь пулями солдаты попадали. Раздались крики, началась беспорядочная пальба…

Лежащий ничком Мехди больше ничего не видел.

Кто-то истерически завопил:

— Они убили правителя!.. Они убили шейха!..

Мухсен облегченно вздохнул. Вдали показался оазис.

Он приезжал сюда два раза в месяц. Его фургон долго и упорно трудился под невыносимой жарой, всегда доставляя грузы по назначению. Кто-то должен был дать возможность людям, жившим на оазисах, обменивать финики и сушеное мясо на предлагаемые им хлопок, рис, соль и сахар. Полученный товар он отвозил на берег для продажи торговым объединениям индийцев и сирийцев.

Мухсен ни за что бы не отказался от своей работы. Он вел меновую торговлю уже двадцать лет и был очень богат.

Оазис приближался. Мухсен весело посигналил, сообщая о своем приезде.

Араб нахмурился. Обычно, услышав его сигнал, на опушку пальмовой рощи спешили мужчины и женщины с детьми. Сегодня никого не было видно.

Заинтригованный Мухсен прибавил газ, снова продолжительно посигналил. Подъехав к оазису, он развернулся и остановился.

Они все сидели в кругу. Торговец приблизился. Жители оазиса окружили белобородого старца, одетого во все белое. Он читал проповедь, его худые пальцы перебирали янтарные бусинки исламских четок.

Моралист! Раздосадованный Мухсен понял, что никто теперь не обратит на него внимания. Он покорился судьбе и тоже стал слушать, ожидая своего часа.

— «Рай перед вами, а преисподняя позади вас», — сказал пророк, дрожащим голосом говорил старец. — Народ Аллаха забыл об этом, несчастные! Горе ему… Только те попадут в рай, кто захочет этого. Имам готов помочь народу Аллаха искупить вину. Готов эмир. Имам и эмир — одно и то же лицо. Его зовут Аль Факир (Бедный). Он беден, потому что у него похитили то, что Аллах пожаловал его предкам во времена Омейядов. Аллах сказал ему, что он должен прогнать это проклятое племя, которое погасило огонь Аллаха в сердцах его самых дорогих сыновей…

Старец говорил нараспев, закрыв глаза.

— Послушайте, о вы, дети Аллаха! Послушайте! «Дивный плод — настоящая радость для нашего дома. Но не плодом должны мы восхищаться, а древом, на котором он родится». Это древо выросло, оно унаследовало доблесть и мужество легендарного Абдер-Рахмана. Оно выросло и хочет посадить семена в землю своих предков. Вам надлежит, о братья мои, собрать его плоды, чтобы вы смогли вкусить их и принести свою благодарность Древу Солнца… Единственный, настоящий эмир Омана, освященный Аллахом, единственный наследник доблести и несравненного прошлого нашего народа…

Старец замолчал. Воцарилась тягостная для Мухсена тишина. Жители оазиса сидели неподвижно, словно статуи. Торговец решил, что настал благоприятный момент, побежал к фургону и засигналил.