Жан Дети - Хищники для преисподней

— Слушаюсь, сэр!

Приложив ладони к глазам, сержант наблюдал за серым облаком.

— Идут от берега, — сообщил он. — Направляются в Раки… Или в Зар…

Сержант криками стал поднимать сонный патруль, толкая людей к «Ленд-Роверам». Моторы тотчас загудели.

Моррисон подошел к сержанту-водителю и широким жестом показал своему отряду цель — медленно приближавшееся к ним облако пыли.

Трясясь и подпрыгивая на барханах, джипы вскоре подъехали к каравану. Дромадеры встретили их ревом.

Караван баши — высокий человек в зеленом вазрахе в желтую полоску и красной куфие с черными агвалами, с всклокоченной бородой и усами — поднял руку, дав сигнал к остановке и одновременно в знак приветствия. Его погонщики, которыми были десять бедуинов с горящими глазами, заставили вьючных верблюдов опуститься на колени.

Караван баши сказал несколько слов на своем языке. Хасан перевел на английский:

— Он говорит, что везет хлопчатобумажную ткань.

Мак-Огильви не шевельнулся. Это означало, что перевод точен. Вместо сержанта с арабами всегда говорил Хасан, а тот только контролировал его перевод.

— Они везут ткань откуда и куда? — спросил он.

Хасан перевел.

— Он говорит, что взял груз в Раз-ад-Дакме и идет в Маскат.

Довольно длинный путь. Однако Аллах подарил кочевникам много времени. Эти грязные и убогие бедуины ходят по пустыне, словно суда в океане…

— На пути есть разбойные племена, — заметил Мак-Огильви.

— Он говорит, что не боится, — сообщил Хасан после того, как переговорил с арабом. — Их груз не представляет большой ценности.

За все время разговора капитан не произнес ни слова. Он был полон презрения и безразличия к этой опротивевшей ему рутинной работе. Сержант продолжал свой допрос.

— Как его имя?

— Он говорит — Шафик ибн Харун.

Сержант-шотландец выбрал наугад одного из верблюдов и приказал своим людям:

— Откройте эту корзину!

К животному подошли два арабских солдата.

Все произошло очень быстро. Шафик ибн Харун молниеносно выхватил из-за пояса йеменский кинжал и бросился на сержанта Мак-Огильви. Клинок снизу вверх распорол ему живот.

Ошеломленные внезапным нападением Моррисон и его люди попятились назад, образовав перед «Ленд-Роверами» живую стену. Это была их роковая ошибка.

Под джеллабами бедуинов были спрятаны автоматы. Песок мгновенно впитал кровь скошенных очередями солдат.

Шафик расхохотался и добил своим кинжалом капитана Рональда Моррисона.

Караванщики подобрали оружие убитых, положили его в «Ленд-Роверы». За руль сели четверо из них.

— В Шурах! — приказал Шафик.

Мехди положил рядом с собой недоконченную сандалию. Час молитвы приближался. У Мехди не было часов, но привычка никогда не подводила его.

Это была послеполуденная молитва аль-азр в пятой части дня.

Будучи кареджитом, как и все жители Назваха, древней столицы Омана, он свято соблюдал религиозные обычаи. Впрочем, в этом городе все почитали заветы пророка.

Сидевший по-турецки на пороге своей самановой лавки Мехди посмотрел на отбрасываемую солнцем тень, по которой определял время. Его взгляд задержался на трех незнакомцах, которые величественно сходили с поставленных на колени верблюдов.

Вероятно, они приехали с одного из оазисов. Особенно внимание ремесленника привлек один из них — человек в зеленом вазрахе в желтую полоску и красной куфие, с огромным йеменским кинжалом за поясом.

Несмотря на происхождение кинжала, этот высокий бородач с властным взглядом не был похож на йеменца. Скорее всего, он из Маската и исповедовал ханбалит, пуританскую или ригористскую веру.

Незнакомец осмотрелся по сторонам и неожиданно зашагал к мечети.

Мехди каждый день расстилал молитвенный коврик у дверей своей лавки на проезжей части улицы, но приезд этой троицы заставил его изменить своей привычке. К тому же сегодня была пятница, а по законам Аллаха он не должен был работать. Однако нужно было закончить срочный заказ…

Кроме того, каждую пятницу шейх тоже отправлялся молиться в мечеть. Эта традиция сохранилась до сих пор.

Вот уже двадцать лет, как сам имам неизменно появлялся на молитве. После изгнания из столицы в 1955 году солдатами султана Маската этим городом управлял его преемник, который оставался верен древним обычаям.

Мехди было безразлично то, что сменился правитель, и Оман стал маскатской территорией. Он жил ни чуть не хуже, чем прежде. Религия и обычаи не изменились.