Мэтью Рейли - Шесть священных камней

—Почему?

—Когда самолет Уэста видели последний раз, он летел на юг, в Африку. Они направляются за второй ко­лонной, хранящейся у племени нитов. Но это племя не так-то просто найти.

—Эппер считает, что ему это по силам, — сказал Стер­вятник.

—Значит, если мы его найдем, то найдем и нитов, и вто­рую колонну. Это должно понравиться дому Саудов, Стер­вятник. Именно поэтому я не сомневаюсь в вашей помощи.

—Свяжитесь с вашим правительством. Пусть откроют свои ларцы и побеседуют со всеми африканскими государствами между Суданом и Южной Африкой. Нужно, чтобы их армии перекрыли каждую дорогу, каждую реку, каждый берег в Центральной Африке. При мертвом Охотнике найти бегло­го Волшебника будет не так уж трудно. Пора перестрелять их ко всем чертям.

Волк, Мао, Рапира и Перочинный Нож ступили на подъ­емник и поехали вверх вдоль стены шахты. Стервятник и его помощник остались внизу.

Сыноубийца и иже с ним покинули комплекс через вы­ход, расположенный на уровне земли — на сто метров выше пола гигантской пещеры.

—А вы уверены, что знаний Эппера будет достаточно, чтобы найти племя нитов? — прошептал Перочинный Нож Волку.

—В этой области профессору Максу Эпперу нет равных во всем мире. Значит, его выводы куда вернее и полнее на­ших. Но если он погибнет или ошибется, мы не останемся на мели. Все-таки наши эксперты тоже не лыком шиты.

Подойдя к своей машине, Волк увидел на заднем сиденье госпожу Иоланту Комптон-Джоунс, архивариуса королев­ской семьи. А ведь несколько часов назад она лежала без сознания близ доков Абу-Симбела.

Стервятник и его компаньон остались возле подъемни­ка, на дне гигантской шахты: тот, второй, сказал, что ему нужно уладить какой-то вопрос.

Они направились к маленькой клетке, подвешенной над смертоносной лужей.

Винни Пух стоял за железными прутьями с закованны­ми в кандалы руками, напоминая плененное животное.

Он не видел, как Стервятник и его компаньон разгова­ривали с Волком, и принял их за своих спасителей.

— Брат! — воскликнул он.

Компаньон Стервятника, Сабля, старший брат Винни Пуха, окинул пленника спокойным взглядом. Винни Пух вцепился в прутья клетки:

—Брат, скорее, выпусти меня отсюда! Пока они не вер­нулись.

—Они не вернутся, — произнес Сабля, — до тех пор пока эта шахта не откроет свой секрет.

Винни Пух так и застыл.

—Брат, разве ты здесь не для того, чтобы освободить, меня?

—Нет, не для этого.

Сабля приблизился к яме, лениво посмотрел вниз и уви­дел огромную каменную плиту, убившую Джека Уэста. Затем он вернулся к луже с раствором мышьяка.

—Брат, у тебя всегда имелся один роковой недостаток. Тяга к слабым. Даже в песочнице ты все время заступался за униженных и оскорбленных. Это кажется благородным, но на самом деле это попросту глупо. У таких убеждений нет будущего.

—А какой стратегии придерживаешься ты, брат? — спро­сил Винни Пух со злостью в голосе.

Глаза Сабли помертвели.

—Я с теми, у кого сила. Я делаю это во благо нашей семьи и нашей страны. Твой союз с государствами-лили­путами обречен. Это детская мечта, иллюзия. Лишь союз с сильными, с теми, кто будет править миром, пойдет на пользу Эмиратам.

—И поэтому вы со своим скользким саудовским друж­ком якшаетесь с этими американскими предателями?

Винни Пух окатил Стервятника уничтожающим взглядом.

— Мы сотрудничаем с американским полковником и его китайскими союзниками, поскольку они нужны нам в данный момент. Волк использует китайцев, те используют его, а мы используем их всех. В такой стратегии есть определенный риск, но это все равно лучше твоей коалиции слабаков.

— Уж лучше коалиция слабаков, чем шайка бандитов, —парировал Винни Пух. — Помни, брат, у воров нет понятия о чести. Когда возникнут проблемы, союзники не останут­ся на твоей стороне. Они бросят тебя в ту же секунду.

Сабля посмотрел на Винни Пуха с неподдельным любопытством:

—Тебе дороги эти люди? — Кивок в сторону ямы. — Зло­счастный Уэст? Израильский еврей, который вот-вот предстанет перед МОССАДом? Вульгарная дочь Сивского оракула — девчонка, считающая себя избранной и унижаю­щая тебя именем толстого книжного персонажа?

—Они стали моей семьей, и теперь я понимаю, что они мне роднее тебя.

—В таких жизненных взглядах нет ничего благородно­го, Заир. Это пощечина всем традициям, которыми мы до­рожим. Мусульмане не дружат с евреями. Девочки не ходят в школу. И не дают мусульманским мужчинам комических прозвищ. Мир, созданный мной, восстановит традиции. Восстановит старые понятия о чести. Тебе определенно нет места в этом мире — и поэтому ты должен умереть.