Уоррен Мерфи - Разгневанные почтальоны

– Слава Аллаху! – произнес кто-то.

– Никто больше не будет смеяться над нами, ибо мы нашли другой, правильный путь, и он приведет нас к победе над неверными. Вы не одиноки, о правоверные! Наши ряды растут. Даже американская пресса отмечает, что мусульман стало больше, чем приверженцев англиканской церкви и пресвитерианцев. Через несколько лет нас будет больше, чем евреев. Но нельзя же сидеть сложа руки! Надо прямо сейчас нанести удар в их мягкое подбрюшье.

– Как, о святейший?

– Мы с тобой, имам!

Глухой Мулла сделал жест рукой.

– Терпение! Я еще не закончил.

Собравшиеся вновь обратились в слух и в страстном нетерпении даже подались вперед. Слышалось шумное дыхание взволнованной аудитории.

– Недавно в городе Оклахома было взорвано одно здание. В акции обвинили нас, хотя мы здесь ни при чем.

– Значит, Америку поразил антиисламский вирус! – воскликнул Юсеф.

– Нет, хорошо, что нас обвинили. Ибо несмотря на то что это оскорбление Аллаха, детьми которого все мы являемся, гораздо важнее страх неверных. Они нас боятся. Впрочем, со временем выяснилось, что в этом кошмаре виновны сами неверные.

– Если страдают неверные, то какой же тут кошмар? – спросил кто-то.

– Сами неверные успешнее наносят удары но своим собратьям, чем мы, кого благословил на сей подвиг сам Аллах, – вот в чем весь ужас происходящего.

По комнате прошелестел одобрительный шепот, подтверждающий мнение Глухого Муллы.

– Долго я бился над данной головоломкой. Как, спрашивается, смогу я вселить страх в их трусливые сердца? И что еще важнее – как сможем мы поразить Великого Сатану в самое сердце, если неверные ожесточились против нас?

– Они никогда не войдут в лоно ислама! – выпалил Юсеф. – Пытаться обратить американцев – пустая трата времени. Их надо просто предать мечу.

– Я говорю не о лживых сердцах, бьющихся в груди отдельных мелких людишек, а о сердцах всей их страны. О зданиях федеральных служб, о судах – в общем, обо всех тех местах, где против нас свершаются безнравственные поступки.

– О! – воскликнул Юсеф, до которого теперь дошло, о чем речь.

– Я думал о том, как туда проникнуть и разрушить их изнутри. Долго я молился Аллаху и просил меня просветить. И понял, что даже вы, чьи лица не выделяются среди лиц неверных, развращенных их низкой, отвратительной цивилизацией, не способны справиться с этой задачей.

– Мы способны, святейший!

– Мы более чем способны! Ведь мы мусульмане.

– Мы готовы умереть.

– Да, умереть вы готовы, – согласился Глухой Мулла. – А вот готовы ли вы победить?

– Да, да!

– Прекрасно. Ибо тогда вам предстоит сделать следующий шаг.

– Какой же? – поинтересовался Гамаль.

Резким взмахом слуховой трубки Глухой Мулла погасил свечу, и силуэт его скрылся за занавесом.

Зажегся свет. После кромешной тьмы он казался нестерпимо ярким. Юсеф опустил взгляд и с удивлением обнаружил у своих скрещенных ног ручку и стопку бумаги.

– А это зачем? – удивился он.

– Для того чтобы сделать следующий шаг, ты должен сдать экзамен.

Юсеф взял в руки листок бумаги и, прочитав страницу, нахмурился.

– Я понимаю, что здесь написано, но вопросы очень трудные.

– Да, – отозвался кто-то. – Это потруднее, чем сдать экзамен на получение гражданства. Нужно запомнить наизусть массу безбожных понятий.

– Тем не менее, – произнес из-за занавеса мелодичный голос Глухого Муллы, – надо сделать все, что в ваших силах.

Юсеф поднял руку, однако, сообразив, что Глухой Мулла его не видит, произнес:

– У меня вопрос, святейший.

– Спрашивай.

– Можем ли мы жульничать?

– Да. Это разрешено Аллахом, который благословил наше предприятие.

Собравшиеся мусульмане довольно усмехнулись. Раз можно жульничать, то нечего и беспокоиться.

Только сейчас Гамаль впервые внимательно разглядел своих товарищей. В душе его шевельнулся страх: эти люди не походили ни на арабов, ни на персов. Кожа их была слишком белой. Даже египтянин при нормальном освещении производил странное впечатление, поскольку волосы у него отсвечивали рыжим, как у крестоносца. Двое присутствующих вообще отличались совершенно черной кожей – не кофейного оттенка, как у ливийцев, а иссиня-черной, как у жителей экваториальной Африки.

Заметив, что на него тоже смотрят с подозрением, Юсеф выпалил:

– Я не еврей! Просто у меня такой нос. Я семит, как и многие из вас. Нос у меня семитский, а не еврейский. Это большая разница.

Итак, сейчас все пытались сдать экзамен. Хотя правоверные жульничали как только могли, ни один из них испытания не выдержал.