Иван Сербин - Сделка

Вопросов не было.

Выходя из штаба, Алексей заглянул в полетную карту. Обычная карта, маршрут вычерчен специальным маркером. Печать командира полка и его же личная подпись в правом верхнем углу. Проследив глазами путь, он присвистнул. По всей области петлять придется. Мда… Проверочка для ПВО…

В ангаре было холодно. Впрочем, как и положено по инструкции. Боевую технику запрещено перетаскивать из холода в тепло и обратно. В тепле на металле конденсируется влага, которая потом на улице превратится в лед. Теоретически это может повредить многочисленным электронным схемам и тягам управления. И хотя боевой истребитель — превосходно защищенная машина, береженого, как говорится, Бог бережет.

— Вон твой стоит, — Поручик ткнул пальцем в левую сторону от алюминиевых ворот. — Бортовой номер «ноль шесть». Получите, распишитесь.

Майор пошел дальше, похрустывая ботинками по заиндевелому бетону. Алексей; обходя тележки с ремонтным оборудованием, направился к указанному «МиГу».

Вокруг самолета суетились взмыленные техники. Подготовка, судя по всему, подходила к концу. Семенов обошел истребитель и обратился к огромному человеку в замызганной технической куртке с полустертыми крыльями на обшлаге рукава.

— Здравия желаю, я — капитан Семенов.

Гигант оторвался от блока аппаратуры электронной диагностики и повернулся к Алексею. Светлосерые глаза, густые пшеничные усы. Широко улыбнулся:

— Здорово, капитан. Майор Сеченов, начальник ТЭЧ [6] ТЭЧ — технико-эксплуатационная часть. .

Широким движением технарь схватил ладонь Алексея. Коротко, но сильно сжал. Семенов кивнул. Начальника технико-эксплуатационной части он несколько раз видел в капонирах. Как и сегодня, теплая куртка майора всегда была наполовину расстегнута, из-под выцветшей, широко разметанной на груди рубашки торчала короткая седая растительность. Похоже, майору всегда было жарко.

— Располагайся, капитан. Сейчас заканчиваем.

И снова склонился над пультом. Ноги пошире расставил и пальцами по тумблерам пробежался, как на рояле сыграл. Губы трубочкой вытянул, что-то напевает. Крепко на земле стоит майор. Бульдозерным ножом не сдвинешь.

Алексей подошел к самолету. Лючки придирчиво осмотрел. Новые лючки, ни царапинки. Ногтем краску светло-серую, зимнюю, ковырнул. Родная краска, заводская. По лесенке на крыло поднялся, в кабину заглянул. Кресло осмотрел, провел пальцами по замкам фонаря, присвистнул. Абсолютно новая машина.

— Не дрейфь, капитан, — подал голос майор, — принимай птичку, отладили, как родную.

Алексей скинул шинель на борт. Прямо в кителе нырнул в кресло. Поежился от его холодных объятий. Оглядел приборы: вроде бы все как надо.

— Включаю «экран»!

— Валяй, капитан, включай.

Алексей щелкнул тумблерами на приборной панели. Рванулись электроны в проснувшихся электроцепях.

— Зажигание?

— Норма!

— Силовые установки. Правая?

— Норма!

Левая?

— Норма!

— Гидромеханика подачи топлива?

— Норма!

— Охлаждение?

— Норма!

— Воздухозаборники, регуляция?

— Норма!

— Механическая проводка?

— Норма!

— Гидравлическая система?

— Норма!

— Правый крен? Ручку вправо.

— Норма!

— Левый крен? Ручку влево.

— Норма!

— Тонгаж: пикирование? Ручку от себя.

— Норма!

— Кобрирование? Ручку на себя.

Норма! Норма! Норма! Норма!..

А поначалу казалось, что холодно…

В восемь вечера прибыл посыльный из штаба. Другой. Воротничок стойкой подшит, крючок расстегнут, ремень где-то на уровне мужского достоинства болтается… Дед русской авиации. В правой руке — куртка и летный шлем Семенова. В левой — судки с горячим ужином. Небось уборка в казарме, вот и пришел. Так бы молодого пригнал. Подошел Поручик. Устроились тут же, в ремонтном кунге — зеленом утепленном домике, приютившемся в углу ангара. Здесь жарко — вовсю кочегарят два ТЭНа от электросушилки. «МиГи» подцепили тягачами — потащили из ангара. Теперь ими займутся оружейники — нельзя навешивать бомбы и ракеты в помещении. Здесь же и другие самолеты стоят. Взрывчатка — штука капризная, в этом техника безопасности по всему миру едина.

На ужин, кроме масла, котлет и картофельного пюре, доппаек — по два вареных яйца на брата, горячее молоко в термосе и шоколад.

— М-м… — Майор повертел в руках небольшую красочную плитку. — «Рот-фронтовская»! Здорово! В Польше, помню, как-то случился перебой с поставками, так не поверишь, целый месяц одними «сникерсами» питались. Зубы, как у белок, отросли, вот те крест! Все сортиры арахисом были забиты.