Барри Эйслер - Дождь для Джона Рейна

Некоторое время мы сидели молча. Потом Наоми кивнула:

— Вы правы. Я бы не отреагировала так резко, если бы то, что вы говорили, было неправдой. Есть вещи, о которых я много думаю, но у меня никогда не получалось быть настолько честной с собой, как у вас сейчас. — Она потянулась и взяла меня за руку. Сжала ее. — Спасибо.

Я ощутил странную смесь эмоций: радость, что мои манипуляции сработали; сочувствие из-за того, с чем она вынуждена бороться; неловкость за то, что пользуюсь наивностью Наоми.

И кроме прочего, меня влекло к ней.

— Не благодарите меня, — сказал я, не поднимая взгляда и не отвечая на ее пожатие.

Через мгновение она убрала руку.

— Вы действительно хотите помочь другу?

— Да.

— Я бы помогла вам, если бы знала как. Но все, что мне известно, я уже вам рассказала.

Я кивнул, думая о Конторе и Ямаото и о том, что их связывает.

— Позвольте мне кое-что спросить у вас. Много ли европейцев бывает в вашем клубе?

Наоми пожала плечами:

— Довольно много. Может быть, десять, двадцать процентов от всех клиентов. А что?

— Вы видели, чтобы Мураками общался с ними?

Она покачала головой:

— Нет.

— А Юкико?

— Не думаю. Она довольно плохо говорит по-английски.

Неубедительно. Наоми ничего не известно. Я уже начал сомневаться, будет ли от нее вообще толк.

Я взглянул на часы. Почти пять. Скоро начнет вставать солнце.

— Пора идти, — сказал я.

Она кивнула. Я заплатил по счету, и мы вышли.

На улице было сыро, но дождь прекратился. Уличные фонари на Роппонги-дори создавали в медленных завихрениях тумана сияющие световые конусы. Улица в этот предрассветный час была пуста.

— Проводите меня домой? — спросила Наоми, глядя на меня.

— Конечно, — кивнул я.

На полпути до ее дома опять начался дождь.

— Черт! — воскликнула она. — Я забыла зонтик в «Тантре».

— Shoganai, — ответил я, поднимая воротник. — Что теперь сделаешь.

Мы пошли быстрее. Дождь усиливался. Я провел рукой по волосам и почувствовал, как ручейки потекли за воротник. Оставалось еще около полукилометра, когда раздался оглушающий удар грома и начался настоящий ливень.

— Que merda! — воскликнула она смеясь. — Мы пропали! Мы бросились бежать, но без толку. Добежали до ее дома и укрылись под навесом у заднего входа.

— Meus deus! — смеялась Наоми. — Боже! Я так не промокала ни разу в жизни!

Она расстегнула промокшее насквозь пальто, посмотрела на меня и улыбнулась.

— Когда совсем промокаешь, становится даже приятно.

Сквозь влажное платье я ощутил тепло ее тела.

— От вас прямо пар идет, — заметил я.

Наоми посмотрела на меня. Отбросила назад прядь мокрых волос.

— От этой пробежки я согрелась.

Я вытер рукой воду с лица и подумал: «Пора идти».

И остался.

— Спасибо за прекрасный вечер, — сказала она после паузы. — Вы не такой плохой парень для профессионального преследователя.

Я ответил полуулыбкой.

— Все это говорят.

Наступила неловкая пауза. Потом Наоми сделала шаг, обняла меня и прижалась лицом к плечу.

Я был поражен. Рефлекторно мои руки обхватили ее.

«Всего лишь дружеская поддержка, — подумал я. — Ты был груб с ней. Пусть у нее останутся к тебе добрые чувства».

Сквозь мокрую одежду я чувствовал жар ее податливого мягкого тела.

А, черт!

Наоми подняла лицо от моего плеча. Ее рот оказался совсем близко от моего уха. Она прошептала:

— Пойдем ко мне.

Последняя женщина, с которой я был близок, хотя следовало рассматривать ее только как составную часть операции, была Мидори.

«Не повторяй еще раз такую глупость, — подумал я. — Не приближайся к ней. Не переступай черту».

Но мои мысли жили отдельной жизнью. Казалось, никто их не слушает.

«Она девушка из бара. Откуда тебе знать, что у нее на уме?»

Звучало неубедительно. Никто не направлял ее против меня — это я преследую ее. Никто не заставлял предупреждать меня насчет жучков. Интуиция подсказывала мне, что она не обманывает.

Наоми положила мне руку на грудь:

— Вы не были… ни с кем очень долго.

Я напомнил себе, что, вероятно, именно поэтому я так долго прожил.

— Почему вы так считаете?

— Вижу. По тому, как вы смотрите на меня. — Ее рука прижалась сильнее. — Я чувствую ваше сердце, — сказала она.

Я выглянул на улицу. Дождь лил косыми серыми струями. Моя рука потянулась к ее щеке. Я закрыл глаза. Кожа ее была мокрой от дождя, а я подумал — от слез.

Наоми подняла голову, и я почувствовал, как ее щека соприкоснулась с моей. Она медленно двигала головой вверх-вниз, как будто в такт музыке, которую я почти слышал.