Геннадий Прашкевич - Бык в западне

Полковник Лыгин был редким специалистом. Редким и весьма опытным специалистом по усилению суггестивных эффектов в условиях толпы, опытным специалистом по независимым свидетельствам. То есть, другими словами, полковник Лыгин умел работать с толпой, увеличивая ее паскудное стадное чувство и эффективно управляя этим ее паскудным стадным чувством. Кроме того, он талантливо и с фантазией умел работать со слухами. С их распространением. С их конкретной направленностью. Злые языки в Конторе утверждали, что полковник Лыгин сам не раз ловился на им же самим распространяемые слухи. Если по местному телевидению передавали совершенно определенным образом толкуемое сообщение о неожиданной перестрелке в Первомайском сквере, или о неудачном покушении на кого-то из местных банкиров, или о взрыве в каком-то частном офисе, можно было уверенно предполагать, что прошедшая в эфир информация тщательно обработана в отделе Лыгина.

Понятно, в интересах дела. Понятно, прежде всего, в интересах дела.

Ладно. Оставим Лыгина.

Капитан Маслов… Да, капитан Маслов… Капитану Маслову не повезло. Маслов погиб при взрыве в сауне. Если капитан и владел какой-то важной информацией, вряд ли это могло иметь теперь какое-то значение…

Не сходится Ладно. Что там еще?

Ну да, этот подозрительный иностранец на борту внуковского рейса. Крайне подозрительный иностранец, в итоге оказавшийся бывшим знаменитым чемпионом Кудимой. Тоже случайность?

Когда я заметил, вспомнил Куделькин, что как бы здесь не запахло вторым трупом, бывший чемпион ответил: «Не будет тут пахнуть вторым трупом. И не надо искать этого иностранца». А когда я спросил бывшего чемпиона: «Почему?», он, не без некоторого раздражения, ответил: «Да потому что Морис Дюфи, гражданин Франции, это я».

Сильный ответ. Ответ, снимающий все вопросы.

Но какого черта бывший чемпион, так неожидан но оказавшийся офицером Иностранного легиона, по явился в Новосибирске именно сейчас, незадолго до губернаторских выборов? Просто поглазеть на Сибирь? Так не бывает. Что-то стоит за этим. Я не могу не ве рить отцу, подумал Куделькин, но и верить отцу у меня нет оснований. В конце концов, бывший знаменитый чемпион, друг отца, прожил вовсе не безупречную жизнь

Офицер Иностранного легиона. Пулевой шрам на виске. Офицерская выправка. Что-то такое в глазах. Что- то действительно неуловимое, уверенное, как бы слег ка чужое.

Наверное, имеет смысл копнуть давно прошедшие времена. Что там за странная история приключилась в питерском морском порту пять лет назад? Сохранились же на этого Кудимова какие-то документы!

Человек не может просто так исчезнуть и превра титься в совсем другого человека За любым человеком остаются следы. Иногда очень даже заметные. Как бы тщательно ни пытался человек заметать следы, следы всегда остаются.

Куделькин поднялся и вышел на балкон, где, на валясь на перила, курил бывший чемпион.

Плоский утренний город. Плоская серая площадь. Бетонные серые фигуры на плоском розоватом поста менте.

За высокими канадскими елями просматривается бело-оранжевый, но все равно серый и как бы плоский фасад Краеведческого музея.

— Что вы там высматриваете, дядя Валя?

— Елку жалко.

— Какую елку?

— А вон видишь? — указал Валентин. — Ребятиш ки вчера елку сломали. Обломали самую вершину. Кра савица была елка. Вон там. Правее. Смотрится теперь, как прореха.

Зазвонил телефон.

— Дядя Валя, — сказал Куделькин, коротко ответив по телефону и перекидывая через плечо синюю спортивную сумку Зимина. — Я сейчас ненадолго исчезну. Действительно ненадолго. А потом пообедаем. Лады?

— Лады, — кивнул Валентин.

Перейдя Красный проспект возле Дома книги, Куделькин свернул к коммерческим киоскам, расположенным между Домом книги и аптекой.

Куделькин думал увидеть неразговорчивого сержанта Лапшина, но, к его удивлению, которое Куделькин, впрочем, постарался скрыть, под высокими окнами аптеки с черным видавшим виды «дипломатом» в руке стоял и сосредоточенно изучал рекламу неизвестного синеватого напитка, возможно, лекарственного, но почему-то украшенного линялыми берцами и черепом, полковник Лыгин. Он был в штатском и походил на аккуратного вежливого бухгалтера. На самого обыкновенного вежливого бухгалтера. Именно своей аккуратностью и вежливостью очень чувствующейся в каждом его жесте, в каждом движении. А может, еще и некоторой настороженностью. Должны же аккуратные и вежливые бухгалтеры испытывать некоторую настороженность?