Сергей Соболев - Последний выстрел Странника

– В международный аэропорт «Суварнабхуми», – сказал я.

– Уезжаете из Таиланда? – вежливо поинтересовался водитель. – Надеюсь, вам понравилось у нас?

– Очень понравилось, – сказал я, вспомнив о том, как мы прекрасно провели с Никой семь дней в самуйском раю. – И если бы не мои деловые партнеры, я бы с удовольствием провел у вас еще месяц-другой.

19 апреля, Москва

В кабинете старшего оперуполномоченного ОУР КП ОВД «Пресненский» Виктора Бубнова, который он делил с проходящим здесь, на Литвина-Седова, стажировку молодым опером, звучали приглушенные мужские голоса.

Подполковник милиции Игнатьев, плотный коренастый мужчина лет сорока, непосредственный начальник Бубнова и прикрепленного к нему как к одному из самых опытных сотрудников ОУР стажера Гецко, открыв дверь кабинета, застыл на пороге.

Он не сразу понял, что здесь происходит и чьи именно голоса он слышит. Стажер, чернявый подвижной парень лет двадцати четырех, выпускник Московского университета МВД, сидел на приставном стуле подле рабочего стола Бубнова – именно старшего опера, а не своего, расположенного напротив. Сидел спиной ко входу и лицом к развернутому к нему плоскому ЖДК-экрану.

Самого Бубнова в кабинете не обнаружилось.

Стажер же был настолько поглощен своим занятием, настолько увлечен тем, что видел на экране, развернутом к нему, тем, что звучало из наушников, что даже не услышал, как открылась дверь, и не осознал, что в кабинете он теперь не один.

– Так, так!.. – Игнатьев вошел в кабинет оперов. – Так вот чем мы занимаемся на рабочем месте!..

Стажер, услышав начальственный басок, вскочил на ноги, едва не опрокинув стул. Игнатьев, зам. главы ОВД и начальник службы криминальной полиции отдела внутренних дел Пресненского района, недовольно покачал головой.

– В интернетах, значит, зависаем, молодой человек? – недовольно сказал Игнатьев. – Гецко, ты пришел служить в органы внутренних дел, иоптыть! Мы тут боремся с преступностью, ёшкин кот!.. А ты, как офисный хомяк, в рабочее время по Паутине бродишь?! Ну, чего молчишь?!

– Товарищ подполковник…

– Нехорошо, Гецко… – перебил подчиненного Игнатьев. – Не ожидал такого от молодого специалиста!..

– Разрешите…

– Ты гореть должен на работе! Опыта набираться, овладевать навыками сыска, имя себе в отделе делать! А ты тут какую-то хрень по Интернету смотришь.

– Никак нет, – скороговоркой произнес чернявый парень, одетый, как и большинство оперов, в штатское. – Это никакая не «хрень»… прошу прощения.

Как бы в унисон с прозвучавшими в одном из служебных кабинетов ОВД репликами из динамика отчетливо, так, словно эти люди находились здесь, в кабинете, послышалось:

– Борис, то, что я тебе говорю, это не «хрень»! Это совсем даже не «хрень», как ты только что выразился! Это очень, очень серьезно.

– Надеюсь, – послышавшийся из динамика голос показался Игнатьеву до странности знакомым. – Ну наконец-то вы решились хоть на что-то серьезное…

Подойдя к столу, Игнатьев уставился на экран.

Картинка была не очень качественной; такое впечатление, что съемка осуществлялась скрытой камерой.

Действие происходит в каком-то кафе, или в баре, или в небольшом ресторанчике.

За дальним столиком – двое мужчин.

Один сидит спиной к тому, кто осуществляет съемку. Второй – вполоборота, виден только его профиль. Невысокий, сутулящийся, лысоватый человек лет шестидесяти или чуть старше, в темных брюках, черной водолазке и твидовом пиджаке с накладками на локтях.

Он, этот лысоватый мужчина, сделал глоток кофе, быстро поставил чашку на блюдце и скороговоркой произнес:

– Я вас предупреждал, помнишь?! Я говорил, прямо говорил, что не надо делать ставку на уличные протесты! Это бараны, тупые блеющие бараны!

– Не, Боря… там есть…

– Никого там нет! Это пидорасы, понимаешь?! Гламурные бляди, писателишки, политические шлюшки. Пара-тройка отморозков и внедренные агенты и провокаторы, которых там едва не половина! Это что, такой типа штаб революции?

– Но…

– Они что, эти бляди, тщеславные идиоты и полупокеры, в час «икс» способны смести нынешний режим?

– Нет, ну…

– И потом передать власть вам?

– Боря, все обстоит не совсем так… Ты же в курсе, какие массовые пошли протесты! Много народа присоединяется к этому движению…

– Да не важно, сколько вы их там сгоните до кучи: двадцать тысяч, пятьдесят или сто тысяч, или даже полмиллиона!