Сергей Зверев - Разборки дезертиров

Автомат подпрыгнул и унялся. Защелка, рука нашарила подсумок, последний магазин, затвор. Шесть секунд вынужденного простоя, когда противнику ничто не мешало встать во весь рост и открыть ураганный огонь!

Его прошило насквозь, когда он прыгал ко мне за камень. Захлебнулся кровью, выпучив глаза, мол, что за глупости – рухнул, подломившись, как полевой стебелек. Я перевернул его на спину.

– Ленька, ты что?

– Не знаю, Мишка… – Он облизал кровавую кашицу с губ, натужно улыбнулся. – Что это такое, Мишка, дождь, что ли, пошел?..

Не было дождя. Со вчерашнего ливня в прошлом мире – ни капли. А приятель, кажется, отбегался. Кровь текла без остановки. Леньку выгнуло, опустило, снова выгнуло.

– Не говори ничего, – заскрипел я зубами. – Лежи тихо, мы тебя вытащим.

– Дождь пошел, Мишаня… – тоскливо шептал Ленька. – В натуре, дождь… беда проституток, мечта дворников… Слушай, Мишка… – Глаза его загорелись потусторонним блеском, он схватил меня за плечо, стиснул мышцу. – Кажется, отвоевал я, пробки перегорели, дофорсился… Соври там чего-нибудь Зинке, ты же умеешь?..

– Подожди, Ленька, – бормотал я, глотая слезы. – Не уходи, собери волю в кулак…

– Трудно, Мишаня… – шутил он на последнем издыхании. – Слишком большая сила воли, не могу собрать в ку…

Он не договорил, свалился с широко открытыми глазами.

– Всех не убивать! – кто-то сидел за догорающим грузовиком и выкрикивал команды. – А ну, пошли, касатики, взять их!!!

Когда успели подойти так близко? Шустрые личности сверзились со скалы, чтобы прибить меня к земле, но сверху застрочил автомат – Балабанюк! – какой-то храбрец в залатанных штанах треснулся задницей, взревел благим матом.

– Мишка, сюда!!! – завопил Булдыгин.

И я помчался вверх, прыгая, как козленок, с уступа на уступ. Пока трещал автомат, я одолел эти забористые метры, потом узрел руку, за которую схватился аж обеими руками. Меня втащили на вершину. Три фигуры плясали перед глазами – Булдыгин, Маша, Балабанюк…

– Аристов где, Мишка! – тряс меня Булдыгин.

– Профукали Аристова! – рявкнул я, отрывая от себя скрюченные пальцы. – А ну, линяем отсюда!..

Я бежал последним, отстав от компании. Балабанюк оглядывался, что-то орал, тряс автоматом. А меня качало, гнуло к земле. Ноги становились чугунными гантелями. «Зачем я тяну автомат?» – лениво подумал я. Пустая железка, даже шомполом не выстрелишь. Отшвырнул его в сторону, стянул со спины рюкзак, который сковывал движения, метнул в трещину под живописными кудрями проросшего можжевельника. Зачем мне деньги, если нет возможности их потратить?

Ноги понесли веселее. Мы бежали по загроможденным проходам. Зубчатые вершины, крошево под ногами, выступы-клыки, обдирающие бока. Сменили направление, уходя от погони, прогрохотали по какому-то арочному тоннелю, который снова вывел нас на поверхность, протиснулись через узкий «шкуродер» и попадали без сил перед зазубренной стеной в три четверти человеческого роста.

– Не могу больше… – стонал чернеющий на глазах Булдыгин. – Говори, что хочешь, Луговой, но я ухожу к Аристову, царствие ему небесное… Издевайся сколько хочешь – про немеркнущее женское начало, неправильный набор хромосом…

– Давай без патологий, – морщился я. – Все мы старые, больные, даже Балабанюк, все мы ни хрена не понимаем в загородной жизни…

– Отчего же? – запинаясь, возразил Балабанюк. – Я вот в детстве несколько лет жил в скале, потом в яме жил…

– Это как? – не поняла Мария.

– Поселки так назывались под городком… В одном из них я детский сад посещал, в другом в первый класс поступил… Переезжали тогда часто… Отец участковым работал…

– Послушайте, господа, – пролепетала Маша. – Если правильно понимаю, мы участвуем в каком-то новом реалити-шоу, где от быстроты зависит многое. Нас становится меньше, страшные парни шастают неподалеку и не остановятся, пока нас не поймают… Может, сделаем попытку встать?

– О нет… – захныкал Булдыгин. – Давайте без меня, я уж лучше куда-нибудь забьюсь…

– Отличная мысль, Маша, – похвалил я. – Как говорится, ум хорошо, а два сапога лучше. Балабанюк, подъем! Будешь показывать пример лежебокам.

– А почему это я? – обиделся боец. – У меня, между прочим, врачи чуть было рахит не выявили…

– Косил безграмотно, – ухмыльнулся я. – Ты просто подсознательно хотел идти в армию. А друзьям не признавался, немодно это – ходить в армию. Шучу, Балабанюк, ты отличный солдат. Учитывая, что среднестатистический российский призывник – гей-кришнаит с уклоном в плоскостопие, ты у нас сущий Рэмбо. Считай, что отпуск в кармане.