Сергей Зверев - Разборки дезертиров

До столкновения оставались секунды. Девчонки произвольно выражали эмоции (в истерике бились, как всегда), Балабанюк опешил, бросил весло. Я же продолжал грести, лодку развернуло и носом устремило к атакующим.

– Греби! – заорал я. – Не останавливайся!

Основное правило судовождения: корабли расходятся правыми бортами (отсюда и движение в Англии – владычице морей – левостороннее), но мы им, естественно, пренебрегли. Под душевный женский визг две лодки неслись на таран! В моторке находились четверо, балахоны раздувались, бороды реяли, как флагштоки (не бреют бороды старообрядцы), а на носу застыла долговязая фигура – взгляд властительный, брезгливый, неподвижный…

Ощущения в тот момент были очень глубокие. Адреналин – картечью. Балабанюк уж, видимо, решил, что я устал от такой жизни и собрался покрасивее с ней разделаться. Ревя, он бросил свое весло – то подпрыгнуло, вывалилось из уключины! Осталось последнее, которое я аккуратно вынул из воды и, за неимением времени сушить, бросил в лодку. Как же это самобытно-то, господи… Снова выброс адреналина – нос нашего судна вновь отклонился, и столкновение уже не становится неизбежным…

Мы разбежались левыми бортами, в метре друг от друга. Рулевой на корме яростно выкручивал рукоять мотора, остальные залегли за бортом, даже господин с властительным взглядом (жить-то всем охота) – в этот момент я и прошил их днище длинной очередью! «Проехали, – подумал с удивлением. – Ладно, лишь бы не пролететь…»

Лодки в этой чокнутой «стране» пребывали в стадии разложения. Что-то, видимо, отвалилось, моторку резко повело. Двигатель заглох, дружный рев из луженых глоток огласил поросшие ельником берега. Ялик круто задрал корму, черпанул воды, захлебнулся…

Я упал на скользкую лавку, выпустив автомат. Со дна посудины на меня с большой заинтересованностью лупали три пары глаз.

– Суперски, Михаил Андреевич… – восхищенно протянул Балабанюк. – Вы обучались в юридическом институте пиратскому делу?

– Жизнь обучила, Санек, – отмахнулся я. – Имеется в ней такая фишка: если не знаешь, чего хочешь, то всегда чего-нибудь добиваешься… Мария! – придал я голосу редакторские нотки. – А вам в своей статье по описанию веселых местечек непременно надо отразить, как с помощью везения, хотения и наглости сделать невозможное…

Но вскоре нам пришлось пожалеть, что Балабанюк утопил весло. Отдаться в данном положении на волю стихии – обыкновенный суицид. Лодку кружило – удержать ее одним веслом было практически невозможно. Приходилось прыгать с борта на борт. Открылась течь, и днище лодки, где лежали скрюченные Ульяна с Машей, стало быстро заполняться водой. Но это еще не катастрофа. Подлинная катастрофа мерцала в сизой дымке. Показалась новая излучина – круче, опаснее первой. Ели на обрывистом берегу, а на дальней стороне – бурный перекат, плоские валуны на мелком прибрежье, неровная кромка обрыва…

Я забросил за спину автомат (там осталось – кот наплакал), сел на корточки между Машей и Ульяной и крепко взялся за борта.

– Имеется плохая новость, ребята. Через тридцать секунд нас выбросит на камни и хорошенько поломает. Можно попытаться выжить. Есть второй вариант – немедленно покинуть лодку и добираться до берега вплавь.

– Я плавать не умею, – пискнула Ульяна.

– То есть совсем? – уточнил я.

– Как топор, – подтвердила она. – В городишке, где я влачила детство, ни одной лужи не было. Только от дождя… лужи. Там вообще никто плавать не умеет…

Остальные безучастно молчали.

– Хорошо, – пожал я плечами. – Второй вариант, который представляется мне наиболее перспективным, отвергаем на корню. Будем биться о камни.

Народ помалкивал.

– Странно, – я снова пожал плечами. – Такое ощущение, будто нашим любимым цветом становится фиолетовый. Ладно, проведем независимый эксперимент. Держитесь за меня, бабоньки!..

Может, Боже и решил над нами сжалиться? Лодку вырвало со стремнины, повлекло на камни. Последние метры – как перед расстрелом. Пот со лба, дыхание перехватило… Откуда взялся плоский валун, похожий на придавленную стелу? Лодка подпрыгнула, проехала по камню, треща и рассыпаясь, шлепнулась в песок!..

А потом были долгие последствия посттравматического шока. Стонали девицы, приходя в себя и первым делом ощупывая лица (мужчины первым делом проверяют, целы ли кости). Отделались ушибами и ссадинами.

– Какой бардак… – дрожащим голоском выводил Балабанюк и ползал по песку, ища автомат. Плакала Ульяна, забираясь в непробиваемый кокон. Красиво, с тонким женским изяществом ругалась Маша. Лежали, полностью измотанные, с надеждой всматриваясь в светлеющее небо. Авантюра с приобщением Демьяна Асташкова к нашему мероприятию провалилась с треском – еле ноги унесли. Надежда оставалась на самих себя. И на то, что до северной границы Республики дезертиров оставалось совсем немного…